Княжеский меч
Шрифт:
– Княжий шелом-то. – Сообразили заметившие появление нового персонажа гости. Но более всего удивило, что меч, предназначенный Борису, висит на поясе у странно знакомого человека.
– А твой ли то меч? – Вдруг спросил человек. Спросил не абы как, а попросту, как равный у равного.
– Чего?– удивился Борис. Лицо его стало медленно наливаться кровью, сравнялось по цвету с бородой.
–Да я тебя… Как с князем смеешь. – Он шагнул к наглецу, слепо шаря возле бедра, и в волнении не находя резной рукояти.
Собеседник сделал шаг, выходя на солнечный свет.
Надо сказать, репетировали
Борис замер, увидав лицо дерзкого холопа, подался вперед, вглядываясь в черты противника.
– Не может быть того. – Вырвалось у него.
– Что, узнал?– Спокойно произнес Олег, и внезапно рявкнул так, что присели лошади, и сорвалась с дуба стая ворон . – Вижу, признал князя, байстрюк.
Хотя, впрочем, вовсе не Олег кричал, изливая всю злость и ненависть на предавшего память отцов родича. Это Всеслав, горя праведным гневом, и хмуря брови бросал обидные и справедливые упреки.
Княжьи люди, стоящие поодаль, недоуменно загалдели.
Однако, выучка и дисциплина возобладали. Гридни рванулись вперед, не ожидая приказа, норовя затоптать, сбить наглеца.
– Стоять. – Рявкнул кузнец, делая шаг вперед, и держа в руках неведомо откуда вынутый арбалет.
– Стоять. – Словно эхо, но вдвое сильнее и громче, прокричал Олег. – Ты что Фрол, на меня, на князя своего, руку поднять смеешь? Иль ты, Лука. Забыли, кто вас от голодной смерти спас, кто в войско взял?
Телохранители смешались, завертели головами, недоуменно спрашивая друг у друга. Не снится ли им это. Привычка к послушанию дала сбой.
И вот уже выдохнул кто-то, сперва вполголоса, с искренним недоумением.
– Никак Всеслав? – повторил чуть громче.
Не зная как быть, воины замерли.
Князь опомнился первым.
– Самозваный то. Личиной схож. Двойня Всеслава погибшего. Смутить хочет. Руби его.– Взвыл он, тыкая пальцем дрожащей руки в Олега.
Но ситуация уже изменилась. Олег рванул из ножен меч и в два шага приблизился к Борису. – Вот клинок княжий. "Ульберт". А вот шрам на роже твоей поганой, им оставленный, когда ты меня жизни лишить хотел. А это от руки твоей, вражьей,– мотнул головой, открывая на всеобщее обозрение страшный след. – Продал меня варягам, сам править решил. Не вышло. Жив я. – Говорил это, Олег все повышая голос, кричал, уже не для предателя, а для его спутников.
Борис не выдержал. Выдернул свой меч и замахнулся на смутьяна.
Не сладко пришлось бы Олегу, хотя и поднабрался он за прошедшие два месяца силенки у кузнеца. Однако нипочем не выстоять ему против набившего руку в боях Бориса. Спасла память Всеслава.
Легко уйдя с линии атаки, Олег махнул булатом, вынося меч противника в сторону. Хруст лопнувшего лезвия и легкий дребезг прозвучали аккомпанементом короткой схватки. Меч Бориса, треснул, но не раскололся. Он махнул обломком, норовя достать под колени. И едва не застал врасплох. Олега бросил клинок вниз, отбивая удар. И на выходе из замаха, чуть наискось, словно нечаянно, коснулся лезвием шеи врага. На заросшей волосами коже расползалась тонкая полоса, идеально ровные края налились рубиновыми каплями. Слетел с головы Бориски шлем с отхваченным, словно бритвой ремнем. Бывший уже
Олег повернулся к дружинникам, готовый отразить новую атаку. Спутники убитого не шелохнулись. Внезапно, стоящий чуть поодаль от других, воин снял шлем и опустился на колени. Склонил голову, отдавая себя на княжий суд. Мгновенная заминка, и вот уже остальные последовали его примеру.
Олег задержал взгляд на помогшем ему воине.
– Словно видел где? – Пронеслась короткая мысль. Но дух Всеслава уже толкнул вперед, словно подсказывая нужные слова.
– Вины на вас нет.– Прокричал Олег. И столько в голосе было силы и уверенности в праве карать и миловать подданных, что сам поразился. Голос человека привыкшего повелевать.
– В засаду завел меня Бориска. С варягами сговорился. Хотел жизни лишить подло, да не вышло. Вот он я. Признаете меня, братья мои? – Грамотно построенный монолог сработал. Гридни загомонили. Одобрительно и даже с некоторой радостью.
– "Пора". – Решил он, когда возникла небольшая пауза. – Вперед, слуги мои.
Вскочил на коня, в глубине души опасаясь смазать торжественность момента, оплошностью. И тут выручил Всеслав. Или память его. Твердо уселся в седло, вставил ноги в стремена .
Рванул удила, усмиряя коня.
Воины приготовились следовать приказам.
Предводитель обернулся к Мефодию. – Спасибо тебе. За все спасибо. Награжу. А эту падаль не тронь, после заберут.
Повернул коня, и, пришпоривая ударами каблуков, проревел, срывая голос. – Вперед. Летел через лес, вовсе не боясь, что тот запнется или зацепиться за ветку. И вот уже вся ватага, сорвалась следом за предводителем, выкрикивая на ходу что-то неразборчиво радостное.
Мелькнул, пролетая мимо, знакомый пригорок, показалась и исчезла, сверкая серебристой поверхностью река. Всадники вырвались из леса и понеслись по неширокой дороге, петляющей среди просторного луга. Взятый Олегом, для того, чтобы скорее выгнать из памяти воинов, перипетии схватки, и не дать времени на раздумья, бешеный темп скачки сменился на бодрую рысь.
"Первое сражение за власть выиграно, но успокаиваться рано. Остались еще многочисленные прихвостни Борислава, сидящие в палатах. А еще дружина. Кто знает, как все повернется, промедли они сейчас".
Потому и спешил, прислушиваясь к звучавшей в голове тревоге Всеслава. – "Воевода там главный, он пес, его слова Борька слушал. Змей толстопузый".
Наконец, за очередным взгорком, открылось убогое посадское многокрышье. Не снижая скорости, отряд проскакал по грязным, ухабистым улочкам, мимо покосившихся домишек, и выскочивших на крики и конский топот, жителей.
Перепуганный народец, в основном старики и бабы, вертя головами, пытаясь разобрать, почему всадники выкрикивают здравицу в честь давно погибшего князя.
Дорога спрямилась, и уперлась в высокие, окованные железом бревенчатые ворота, с обеих сторон которых в узенькой, шириной не более пяти метров, канаве, стояла затхлая, заросшая тиной вода.
"И это ров? Болото какое-то".– Мелькнуло в голове нового князя. – Все отставить хиханьки. – Оборвал он себя. Настраиваться на боевой лад оказалось самое время.