Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки
Шрифт:
Он среднего роста, но появившись в гостиной, он будто заполняет собой всё пространство.
Когда звуки вальса смолкают, и Елагин знакомит нас с вновь прибывшим гостем, я вижу, как по-разному реагируют на него присутствующие. Кто-то, как Настасья Павловна, демонстративно хмыкает и отворачивается, кто-то смотрит на Пушкина с искренним интересом, а кто-то — с равнодушием. Не удивлюсь, если некоторым барышням это имя еще ни о чем не говорит.
Выясняется, что он проездом, и в Елагинское заглянул «всего на часок». Князь тут же заявляет, что не отпустит его, пока он не прочтет нам чего-нибудь нового. А Александр Сергеевич и не думает упираться.
«Что в имени
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом».
— Я слышала, он написал эти строчки в альбоме Каролины Сабаньской, — шепчет Китти. — Говорят, он был безумно в нее влюблен. А нынче — вы знаете? — он женится на мадемуазель Гончаровой. Ах, мужчины так непостоянны!
Она отвлекает меня от чтеца, но попросить ее замолчать я не решаюсь.
«Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я…»
Надо признать, аплодируют все — даже Настасья Павловна.
— Это стихотворение старо как мир, месье Пушкин! — Бородина обиженно надувает губки. — Прошу вас, сочините что-нибудь прямо тут, для нас!
Я боюсь, что он оскорбится, но нет — он улыбается, хоть и чуть грустно. Впрочем, Китти хороша собой, и некоторая дерзость ей позволительна.
— Мадемуазель, вы думаете, это так просто — взять и написать стихи? — всё-таки пытается одернуть ее Свиридов.
— Ах, перестаньте, граф! — она тоже улыбается и забавно морщит носик. — Это для вас трудно, а для месье Пушкина — пара пустяков.
— Ну, что же, извольте, мадемуазель, — кланяется Александр Сергеевич. — Надо мной в лазури ясной светит звездочка одна…
Он задумывается на пару секунд, а я вспоминаю — это стихотворение я читала в полном собрании его сочинений. Оно так и осталось неоконченным черновым наброском. Четыре строчки без названия.
— Справа — запад темно-красный, слева… — медленно произносит он и снова замолкает на секунду, подыскивая нужные слова.
А я, мигом вспомнив и окончание четверостишья, отчего-то вслух его произношу:
— Бледная луна.
Он стреляет в меня пронзительным взглядом, уголки его губ подрагивают от смеха:
— Браво, мадемуазель! Я подобрал бы именно эту рифму!
Ту Елагин вспоминает, что еще не поздравил его с помолвкой. К поздравлению присоединяются и другие гости.
— Говорят, он сватался к Гончаровой несколько раз, — тихонько сообщает Китти. — И ему всякий раз отказывали. Опасались, что не сумеет содержать семью или снова попадет в опалу к государю.
А мне так и хочется сказать — лучше бы они ему отказали и на этот раз. И в школе, и в университете я много читала об истории их любви, и знаю, что Наталья Николаевна была не только красива, но и благородна, и добра. Но, быть может, всем бы было лучше, если бы они так и не поженились.
— Ах, месье Пушкин, — продолжает атаковать его Китти, — неужели вы не боитесь, что ваша муза вас покинет, стоит вам обзавестись женой?
Конечно, княжна бесцеремонна, но я благодарна ей за этот вопрос. Я знаю — историю нельзя изменить, но мне так хочется, чтобы он хоть на секунду задумался о грядущем браке, расторг помолвку, остался свободным — от супружеских уз, от условностей света и от той дуэли на Черной речке.
Он откланивается и уезжает, оставляя в моем сердце гулкую боль. Общество продолжает веселиться, барышни музицируют и поют, дамы сплетничают. Они не понимают, кто только что покинул эту залу.
31. О змеях и драконах
На
— Вчера вы прелестно играли, Верочка. Что это была за пьеса? Кажется, князю понравилось.
За столом чувствуется напряжение. Мы все понимаем, что в Елагинское официально нас пригласили только на период охоты, и сейчас большинство претенденток вынуждены будут вернуться даже не в Петербург, а домой, в свои имения. Семьи многих барышень отнюдь не богаты, и окунувшись на несколько недель в атмосферу роскоши, окружавшую князя, очень трудно вернуться в реальность.
И если Елагин сегодня не предложит кому-то погостить подольше, следует считать визит оконченным и готовиться к отъезду.
Мадемуазель Меркулова выглядит потерянной и совсем ничего не ест. С покрасневшими от слёз глазами сидят и еще пара девушек, не сумевших накануне блеснуть талантами.
Дубровина уже вычеркнула их из списка претенденток, но, по-моему, напрасно. Князь выбирает не актрису, а жену. И так ли важно, умеет ли петь или музицировать будущая княгиня?
— Ах, Вера Александровна, я разведала обстановку, — шепчет мне Китти на выходе из столовой. — Князь никому еще не предложил остаться. Не понимаю, почему он медлит с выбором. Я вечор разговаривала с одним сведущим человеком — он сказал, что проверка наших магических способностей показала ошеломительные результаты. Выяснилось, что у большинства присутствующих здесь девиц эти способности либо отсутствуют вовсе, либо настолько слабо выражены, что и говорить про них не стоит. А всё почему? Потому, что браки заключаются безо всякого их учета. Сильные маги женятся на простых девушках, а сильные ведьмы выходят за простых мужчин. Ну, либо родители не считают нужным эти способности в детях развивать. Эдак скоро магия исчезнет вовсе. Тот самый человек сказал, что самые сильные способности обнаружились как раз у нас с вами, Вера Александровна! А учитывая, что и вчера мы с вами сумели показать себя как надо, я была почти уверена, что именно нам князь нынче же утром предложит в имении остаться.
Не могу сказать, что остаюсь к этой информации безучастной. Мне отчего-то это приятно.
— Но знаете, Вера, что странно, — продолжает идти со мной под руку княжна, — в Елагинском я совершенно не способна своей магией пользоваться!
Да, это беспокоит и меня. Я каждый день безуспешно пыталась уловить хоть чьи-нибудь мысли. Пусть не самого Елагина (состязаться с главным магом империи было бы просто глупо!), но хотя бы кого-то из гостей или даже слуг.
— Думаю, это сделано специально, — вздыхает Бородина. — Должно быть, у князя тут есть какая-нибудь штуковина, которая запирает наши умения. Да это, наверно, и правильно, — она хихикает, — иначе мы могли бы навредить друг другу.
Настасья Павловна велит Арине потихоньку собирать вещи — отъезд назначен на следующий день. Но я вижу — она надеется, что Елагин всё-таки пригласит нас остаться.
А я и хочу этого, и боюсь одновременно. Я не стесняюсь признать самой себе, что за время, проведенное в Елагинском, я стала относиться к Константину по-другому — я уже вижу в нём не врага, а умного человека и приятного собеседника. И я замечаю, как относятся к нему слуги, признавая в нем доброго и заботливого хозяина.
Честное слово, я чувствую себя как Лиззи Беннет, оказавшаяся в Пемберли. Я с каждым днём всё больше и больше очаровываюсь и самим поместьем, и его владельцем. Мне очень нравится спокойная, естественная красота Елагинского. Здесь нет кричащей роскоши, и всё устроено просто и со вкусом.