Княжич, Который Выжил

Этим же вечером за ужином я невинно протягиваю:

— Ма-ма, а дая тефон!

Мама с улыбкой оборачивается:

— А зачем он тебе, молодой господин видеоблогер?

Я важно надуваю щеки — и правда ведь, видеоблогер, а вернее — оружейный обзорщик:

— Глянуть, как злители леагирулют!

— Там же много букв, — мама достаёт из сумочки мобильник. — Ты же медленно читаешь еще, малыш.

Я хитро прищуриваюсь, протягивая ладошку:

— Я также умею смотлеть калтинки.

А

про то, что читаю не хуже пятиклашки, пока скромно умолчу — не будем шокировать родительницу. Хватит с неё и гранатомётов с миномётами на сегодня.

Мама пожимает плечами, разблокирует телефон и протягивает мне. Я её знаю — для сыночка ничего не жалко. Вот только пушки её до сих пор пугают, но это вопрос времени. Исправим.

Вкладка «Царьграма» уже открыта на нужном ролике. Мама-то успела глянуть, как у меня дела, хех.

Я тут же пролистываю комментарии. О, как! Всё даже лучше, чем планировал. Ролик разлетелся по «Царьграму», но в комментариях сплошное негодование. Все дружно хают «Юсупов Медиа» как злобную корпорацию, которая зажала бабки и не дала ребёнку жалкий танк.

Место в чарте топовое, а комменты плохие. Идеальный парадокс. Чем больше шуму — тем выше просмотры, а чем выше просмотры — тем хуже положение корпорации.

Завтра, глядишь, и Евгений Евгеньевич наберёт, попытается нас уговорить продолжить сотрудничество. Возможно, даже умолять будет.

Но судьба — дама с чувством юмора. Телефон прямо в моих руках оживает и заливается звонком. На экране высвечивается: «Юсупов Медиа».

Легки на помине!

— Ма!

Мама берет у меня мобильник и подносит к уху:

— Алло?

Я, не теряя момента, заявляю:

— Ма! Не хочу лолик у Юсупов!

Мама переводит на меня взгляд, полный недоумения:

— Не хочешь больше обозревать у Евгения Евгеньевича? — я молча киваю. — Почему?

Я хмурю брови и делаю утомленное лицо:

— Усталь! Пелелыва хочу! Лутше с тобой в лабу!

— В мамину лабораторию хочешь? — мама хлопает глазами, но в голосе слышится удивление и радость. Я снова серьёзно киваю.

— Ох, мой ты хорошо! — она смеётся, а я невозмутимо скрещиваю руки на груди и добавляю с весомым видом:

— Съёмки потома!

Мама задумчиво наклоняет голову, обдумывая что-то, а затем коротко кивает:

— Хорошо. Неделька перерыва не помешает.

Я довольно лыблюсь. Мама у меня молодец. Она приняла мою версию событий без лишних вопросов. Именно так должно быть. Слушайте меня, служите мне, хо-хо.

Мама снова подносит телефон к уху. Теперь её голос звучит ровно, вкрадчиво, но с той самой ноткой светской вежливости, которая говорит: торг здесь неуместен.

— Константин? Очень приятно. Вы от Евгения Евгеньевича? Продлить контракт? Боюсь, пока нет. Княжич устал. Последнее время на него слишком много навалилось: съёмки, новое руководство в садике…

Она делает паузу, позволяя собеседнику на том конце провода высказаться.

—

Мы возьмём перерыв. Когда будем готовы продолжить, сообщим.

Я берусь за ложку и продолжаю есть кашу, стараясь догнать Ксюню.

«Юсупов Медиа» пора как следует промариновать, чтобы прочувствовали, с кем связались. Я вам не милая игрушка, размахивающая пушками перед камерой ради ваших прибылей.Я сам буду диктовать условия. Определять сценарии. Контролировать стратегию канала.

Если они рассчитывали использовать меня в своих целях — придётся их разочаровать и поставить на место. Это шоу-бизнес, детка. Либо прогибают тебя, либо прогибаешь ты.

А в худшем случае — да и самому можно снимать ролики. Главное, чтобы было оружие. А уж в моём роду Опасновых дружина без стволов не останется, это я гарантирую.

Вся фишка «Юсупов Медиа» — в возможных связях со светлейшими князьями Юсуповыми. Только вот мне такие связи даром не нужны, если моя роль в них — лежать под каблуком и кивать в такт.

Подстилкой я не работаю.

Мама кивает, заканчивая разговор.

— До свидания… Всё, мама поговорила. Отдыхай пока от съёмок, Слава.

Я согласно киваю:

— Пасиба.

Но, разумеется, отдыхать я не собираюсь. Через пару минут, ловко воспользовавшись предлогом «пойду, подышу воздухом», выскальзываю из дома. За мной тут же хвостом пристраивается детский контроль в виде служанки. Я не обращаю внимания, уже привык к постоянной слежке нянек.

До заката еще время есть. Быстро оглядываюсь. Случайностей не бывает. И точно — вдалеке замечаю Матвея Максимовича. Он только что разговаривал с Ефремовым, теперь стоит чуть в стороне, хмуря брови.

Матвей замечает меня, хмурится, голос воеводы уважительный:

— Княжич, чего хотел?

Я требовательно произношу.

— Баки… ба…! — Черт, не получается. — Бан-ки!

Матвей озадаченно моргает:

— Какие банки?

Я широко развожу руки:

— Любые, какие не жалка! Все баки бз-бззз!

Он на секунду задумывается, потом догадывается:

— А-а-а… Это для тренировки? Взрывать?

Я серьёзно киваю. Матвей тяжело вздыхает, оглядывается, словно проверяет, не услышит ли кто-нибудь ещё этой гениальной идеи.

— Не знаю, как княгиня отнесется…

Я беспечно пожимаю плечами:

— Ну, сплоси и узнаишь. — Всему учить надо, ей-богу.

Матвей снова вздыхает.

— Да уж, но вы правы. Вам надо силу тренировать…

Я довольно киваю. Вот это я понимаю, понятливый мужик! Даже не спорит, разговаривает со мной как со взрослым. Может, он знает про меня? Вернее, догадывается, что перед ним не просто ребёнок, а переселенец? Хотя… вряд ли. Откуда? Я, конечно, не тёмник и почти не шифруюсь от своих, но додуматься до такого — задача не легкая. Хотя Матвей не глупый, может, и допёр. Или кто-то подсказал. Но мне это и неважно. Своим можно такие секреты доверять.