Княжич варяжский
Шрифт:
Внезапно Сергея осенило.
— Дёрруд, а где та моя сумка с лекарским припасом?
— На драккаре осталась. Только вряд ли ты его вылечишь. После такого даже ваш колдун Избор на ноги не поставит.
— Я не собираюсь его лечить, — возразил Сергей. — Я хочу дать ему маковую настойку[1]. Вдруг ему полегчает, и мы сможем поговорить.
— Пыльца забвения и у меня есть, — вмешался Машег. — И от нее ему точно полегчает. Но поговорить с ним ты вряд ли сможешь. Его же сразу в сны унесет.
— Но все же попробую, — сказал Сергей. —
Неожиданно сложным оказалось скормить лекарство ромею. Но в шесть могучих рук это удалось. Даже получилось примерно соблюсти дозировку, чтобы страдалец перестал корчиться, но не отправился сразу в поля грез.
Успокоился. Глянул на Сергея красными глазами, прохрипел:
— А… Ты… Предатель…
— Больно? — участливо спросил Сергей. — Сочувствую тебе, Гимерий.
— Сочувствуешь — убей.
— Не могу, — и уточнил: — Сейчас не могу. Но сделаю это, клянусь, когда ты скажешь, где золото. Сделаю это быстро и потом похороню по-христиански, как положено. Обещаю. Где золото, Гимерий?
— Хрена тебе, а не золото, — искусанные губы комита искривила улыбка. — Не скажу. Что ты мне сделашь, предатель? Убьешь?
Кашель, вырвавшийся из горла ромея, скорее всего, был смехом.
Черт! Обезболивающее, похоже, сработало как… обезболивающее. Ясности мышления комит не утратил.
Решение пришло внезапно.
Наклонившись к лицу ромея, Сергей произнес совсем тихо:
— Я не предатель, Гимерий. Предатель — твой дружок кастрат. И его хозяин протовестиарий. Раздавать варварам золото, которое так нужно нам для защиты от варваров, — это и есть самое настоящее предательство.
— Нам… — прохрипел комит. — Кому — нам…
— Нам — это стратигу херсонской фемы Иоганну Воге, комит Гимерий Дука. Это золото не должно было попасть к нашим врагам.
— Не лжешь?
— Богом клянусь! Отдашь мне золото и к нашим врагам оно никогда не попадет!
— А… — В горле у комита засипело и захлюпало.
Сергей испугался, что тот вот прямо сейчас и помрет, не сообщив заветной тайны. Но нет.
— Наклонись ближе, друг мой Сергий… Я скажу, где оно… Но только тебе. Ты понял, только тебе…
— Я понял. Только мне.
— Поклянись… Девой Богородицей поклянись… Спасением души… Никому не скажешь…
— Клянусь, — прошептал Сергей. И произнес традиционное обязательство никому и никогда не рассказывать, где спрятано четыре кило золота.
— Дельфин, — прохрипел комит. — Свинцовый дельфин в моем сундуке… Пустой… Внутри — кошель. Жаль, что мы не выпьем вина в твоем доме на углу Меса и Игнатия… Похорони по-христиански. Ты обещал…
— Не сомневайся, — заверил Сергей.
Он поднял руку, и кто-то из своих вложил в нее нож.
Шелк — плохая защита от стали. Клинок вошел между ребер, Гимерий даже не вздрогнул.
«Дельфин… — подумал Сергей. — Прятать золото внутри свинца. Прием известный. Мог бы и сам догадаться».
Клятву,
Похоронил ромея по-христиански. И о том, где было спрятано золото, не сказал никому. Сам извлек. Молча. И врагам Сергей тоже отдавать не собирался. В том числе и стратигу херсонской фемы.
[1] Отмечу, что это обычное обезболивающее во времена Средневековья. В те времена мало беспокоились опоследствиях приема наркотических веществ. Последствия от приема наркотиков человечество осознало сравнительно недавно, ведь еще в начале прошлого века доктора прописывали детям от кашля… героин.
Глава 13
Глава тринадцатая. Киев. Дела политические и семейные
— Несколько тысяч? — с сомнением произнес Олег. — Вы уверены?
Сергей пожал плечами, Рёрех молча кивнул.
— И что же им там понадобилось?
— Ждали чего-то. Или — кого-то, — ответил Сергей. — Мы взяли одного… Поговорили немного. Только этот не знал ничего толком, а к тем, кто знал, не подобраться было.
— Хоревой, говоришь? — Великий князь задумчиво помял шею. — Они же вроде не там кочуют?
— Князь, степняки кочуют там, где трава гуще, — сказал Сергей. — А тут у вас трава не только густа, но и серебром присыпана. Особенно ближе к волокам.
— У нас, — поправил великий князь. — Ты, Вартислав, теперь тоже наш, раз подворьем на Горе обзавелся.
— У меня и в Новгороде подворье, — возразил Сергей. — И куда больше здешнего. Однако к новгородцам себя не причисляю. Я — белозерский.
Рёрех удовлетворенно хмыкнул. Понравилось.
— Однако, — продолжал Сергей, — Киев мне тоже не чужой. И то, что вдоль Днепра копченые промышляют, мне не любо. И если ты поднимешь дружину, чтобы дать им укорот, мы пойдем с тобой.
И оглянулся на Рёреха: ничего, что за тебя сказал?
— Пойдем, как иначе, — подтвердил тот. — Мы же с тобой родня, Хельгу. Поучим печенегов.
— Хотелось бы поучить… — медленно произнес великий князь. — Вот и соправитель мой, Игорь, то же говорит. А я сомневаюсь.
— Почему?
Это спросил Рёрех. Сергею и так было все понятно.
— Земли за Сулой не мои. Хузарские. Я за них своих людей класть не стану.
Сергей переглянулся с Рёрехом. А их дружинников класть, получается, можно? Они — не свои?
Олег смысл их переглядывания угадал.
— Я вас не биться отправлял. Только посмотреть.
— За хузар ты биться не станешь, я понял, — проговорил Сергей, глядя прямо в глаза великого князя. — А вместе с хузарами?
Не все они рассказали Олегу, далеко не все. Только необходимый минимум. Например, о взятой добыче — ни слова. И предупредили всех своих, чтоб помалкивали.
И не только потому, что опасались: Олег долю потребует по праву великого князя. А потому, что лишнее это. Не родные они Олегу. Союзные, да, но не более.