Княжич Юра III

Француз Михаил

Да-да, я, в своё время, успел ознакомиться с местной военной иерархией и «цветовой дифференциацией штанов», как это называли в старом и странном советском фантастическом фильме «Кин-дза-дза», и погоны читать умел. Правда, после собственной многолетней службы, они всё одно казались мне весьма странными. Но, не суть.

— Долгорукий по вашему распоряжению прибыл! — приняв стойку «смирно», совершенно хамски построил свой доклад я.

— Долгорукий… — хмыкнул полковник, не поднимаясь из-за стола. — Что ж, вижу, отцова наука тебе на пользу не пошла…

—

Так точно, — подтвердил я и чуть-чуть, совсем слегка прищёлкнул каблуками. Да — я нарывался. И делал это сознательно. Была у меня надежда на то, что, вот сейчас, меня быстренько отчислят, и я, свободный, как ветер, уйду на вольные хлеба, оставшись без звания и без Фамилии (отец ведь такого позора точно не стерпит — из Рода окончательно изгонит… или убьёт).

— Хами-и-ишь, — протянул полковник. — Надеешься на отчисление…

— Так точно, господин полковник! — подтвердил очевидное я. Причём, фразу построил уже ближе к допустимым нормам обращения при соблюдении субординации, в её общепринятых правилах и рамках.

— В таком случае, лицеист Долгорукий, я тебя огорчу, — усмехнулся лысый хозяин кабинета и подкрутил один свой ус. — Твой отец — мой старый боевой товарищ. Он зашёл ко мне, перед отбытием обратно в Москву. И мы имели с ним разговор, предметом которого, как сам догадываешься, был ты. Так вот, для тебя, лицеист Долгорукий, такого варианта, как отчисление, не существует. Можешь даже не надеяться. Зато, карцер и весь спектр возможных телесных наказаний за провинности и несоблюдение Уставов, в твоём отношении не только разрешён, но и рекомендован… — проговорил он, внимательно глядя на меня. Я… я же в лице не поменялся. Догадывался о чём-то подобном. — Молчишь… сбежать надеешься? Зря. Найдут и вернут. Можешь не сомневаться. Ты меня понял, лицеист Долгорукий?

— Так точно, понял вас, господин полковник, — ответил ему я на заданный им прямой вопрос.

— А за хамство твоё и нарушение субординации, прямо сейчас пойдёшь и получишь пять плетей, дабы уразуметь серьёзность своей ситуации, — хмыкнул полковник. — Не слышу ответа?

— Вас понял, господин полковник, — раздался мой ответ.

— Не «вас понял», а «есть, разрешите исполнять»! — исправил меня он.

— Вас понял, господин полковник, — упрямо ответил я.

— Десять плетей!..

* * *

Глава 2

* * *

— Десять плетей! — произнёс он, внимательно глядя на меня. Внимательно и изучающе.

— Вас понял, господин полковник, — спокойно ответил я, выдерживая его взгляд. Действительно спокойно. Плетей бояться тому, кто под сотню раз умер и помнит ощущения, сопутствовавшие каждой из этих смертей? Да и, кто сказал, что я эти плети принимать собирался?

— Пятнадцать плетей, — медленнее проговорил лысый усач.

— Понял вас, господин полковник, — начали непроизвольно изгибаться губы в кривой, саркастической и неприятной усмешке. Прямой конфликт и повышение ставок, значит? Ну-ну.

— Катерина, ты свободна. Можешь

идти, — повернулся он ко всё ещё стоящей рядом со мной женщине в белом халате, которая меня сюда привела.

— Но, Вадим Саныч… — начала возражать женщина.

— Не волнуйся, найдётся и без тебя, кому его проводить. Иди, — чуть-чуть надавил на неё полковник.

— Хорошо, я поняла, — неглубоко поклонилась ему женщина и всё ж покинула кабинет, не забыв затворить за собой дверь.

Дождавшись её ухода, полковник спокойно произнёс, всё так же внимательно глядя на моё лицо.

— Двадцать плетей, — прозвучал его голос.

— Разрешите вопрос, господин полковник?

— Разрешаю, спрашивай, — кивнул он.

— А, если я их убью? — так же внимательно и серьёзно рассматривая самого полковника, задал свой вопрос я.

— Кого убьёшь? — недоумённо переспросил он, слегка сбитый с толку такой неожиданной и не совсем понятной формулировкой.

— Исполнителей. Тех, кто попытается выдать мне назначенные вами плети? — спокойно и серьёзно спросил я, всем своим видом демонстрируя, что эти слова не шутка. Совсем не шутка. Вообще, ни разу, не шутка.

— Та-а-ак… — протянул усач. — А, если исполнителем буду я сам? Тоже убьёшь?

— Попытаюсь, — спокойно ответил я. — Возможно, не получится. Всё же, Ранг у вас должен быть соответствующий должности. Пестун, не меньше. Но, не сейчас, так позже. Когда вырасту и окрепну. У меня хорошая память на врагов, господин полковник.

— Враг… — попробовал на вкус услышанное слово он. — Не слишком ли?

— Не слишком, — мрачно ответил я. — Если что-то сын может простить родному отцу, то это совершенно не означает, что он может простить и позволить подобное постороннему левому херу, господин полковник.

— Враг… — повторил он, нахмурясь.

— Так, что будет, если я убью исполнителей, господин полковник? — повторил свой вопрос я.

— Под суд пойдёшь, и поедешь за полярный круг, пользу обществу приносить, — проворчал он.

— Разрешите исполнять, господин полковник? — щёлкнул каблуками я.

Он замер и с подозрением уставился на меня.

— Что исполнять? — уточнил он.

— Убивать исполнителей, господин полковник, — ответил я совершенно серьёзно, без стёба, шуток или сарказма. С действительной внутренней готовностью именно так и поступить. — Быстрей убью, быстрей осудят, быстрее уеду…

— Так, стоп! — прихлопнул он ладонью по своему столу. — Достаточно. Время остановиться и начать сначала. Иди сюда, садись, — велел он мне, указывая на ближайшее к нему кресло, стоящее возле «ножки Т» его стола для совещаний.

Я не стал противиться. Спокойно прошёл и сел.

— Давай ка остановимся, выдохнем и попробуем начнём знакомство с начала, — сказал он, другим уже тоном. Меня зовут Вадим Александрович. Я третий сын Князя Булгакова. Ранг имею, как ты верно предположил — Пестун. Исполняю должность Директора Царско-сельского лицея, — подал он мне пример и, после этого, выжидательно посмотрел на меня, предлагая теперь представиться мне.