Княжич

Гончаров Олег

Первая стычка случилась в тот же день.

Наткнулся наш следопыт на малую ватагу ятвигов. То ли бортники, то ли охотники. Пугать не стал, а к отцу поспешил.

— Человек восемь их, — говорит. — Меня не почуяли. Что делать будем, княже?

Отец руку поднял. Мы и остановились.

— Грудич, — позвал он молодого болярина второй лодьи [8] . — Бери своих людей. Да не шумите сильно. Они здесь дома. В своем бору. Только без

проводника нам тяжко будет. Заплутаем. Так что добудь нам провожатого.

8

Лодья (ударение на первый слог, не путать с ладьей) — подразделение древлянской дружины из десяти воинов.

— Будет сделано, княже…

Ратники спешились. Затаились.

Ждем. Время тянется. А вокруг токмо бор шумит.

Мы с ребятами истомились все.

— Как думаешь, Добря, добудет болярин провожатого? — тихонько Славдя спрашивает.

— Добудет, — кивнул я в ответ. — Крепкий Грудич воин. Помнишь, как он прошлым летом на игрище кузнеца завалил? Кузнец-то сильный, да болярин верткий.

— Да что этих ятвигов добывать? Они же дикие да глупые. Не знаю, как болярин, а я бы уж точно не посрамился. — Гридя стукнул кулаком по колену. — Я бы, как рысь, к ним подкрался, а потом как прыгнул бы…

Но как прыгнул бы Гридя, мы так и не узнали. Невдалеке послышался шум.

Встрепенулись ратники. Ополчились.

Смотрим, а из бора вторая лодья появилась. Четверо ратников и болярин Грудич ранены. Отец коня им навстречу направил.

— Что случилось?

— Прости, княже. — Болярин отстранил воина, который его поддерживал, прямо встал и голову склонил. — Не промыслили мы проводника.

— Как так?

— Засада это была. Мы к той ватаге тихо подошли, но лишь прихватывать их стали, как на нас немалый отряд накинулся. Ятвиги вынырнули словно из-под земли. Забросали нас стрелами и растворились.

— Не винись, болярин. — Князь расстроен был, но виду не показал. — Это их бор. Они в своей земле, и каждый куст им укрытие. Воины твои все целы?

— Все, княже. Правда, раненые есть, но, слава Даждьбогу, раны не тяжелые.

— Знахаря сюда, — велел отец, повернул коня и прочь поскакал.

Тут и Белорев подоспел.

Через некоторое время знахарь наложил на раны повязки, пропитанные отварами, и ратники снова могли сесть в седла.

— Вот тебе и «дикие да глупые», — вздохнул Славдя и поправил на голове шишак.

Дальше мы двигались осторожнее. Высылая вперед следопытов и прикрывая дружину дозорами с боков.

Побора с его лучниками тоже в охорон послали. А с лучниками и нас. Наравне со всеми.

— Ты, Добрын, со Звягой и Куденей пойдешь, — сказал мне Побор. — Гридислав, — поворотился он к Гриде, — ты с Липком. Славомир, — это он уже на Славдю кивнул, — ты в напарники к Ершу.

И не горюньтесь вы так. Чай, не навек расстаетесь.

— Ну что, Добря, — подмигнул мне Гридя, — кто первым ятвигов учует, тому и слава?

— Опять вы за свое? — Славдя посмотрел на нас с укоризной.

— Прав Славомир, — молвил старый болярин строго. — Не время сейчас в бирюльки играть. Чутко дозор несите. А вы, — посмотрел он на лучников и вздохнул, — головой за огольцов отвечаете.

— Так понятно же, — ответил за всех Липок.

— Ну, то-то же. Луки с собой не брать. Небось не на охоту собираетесь. И шишаки с наручами снимите. Все полегче будет. А коней здесь оставьте. Коли заметите кого, в драку не лезьте. Себя не оказывайте. Обратно поспешайте, а уж потом разберемся, — сказал Побор.

— Защити вас, Даждьбоже, — махнул он нам рукой, когда мы были готовы.

И мы ушли. Всяк в свою сторону.

Ятвигский бор казался дурным. Чужим и недобрым. И ветер вверху шумел настороженно.

По первости за каждым кустом, за каждой былинкой мне чудился притаившийся ятвиг. Страшно было, аж живот свело. Но потом ничего. Пообвыкся…

Мы осторожно, не поднимая шума, шли вперед. Куденя впереди. Я за ним. А позади меня Звяга.

— Не притомился, княжич? — когда мы углубились в лес, шепнул Куденя и немного сбавил шаг.

— Нет, конечно, — ответил я.

— В порядке ли?

— В порядке. — Тут я немного слукавил.

— Я чуть вперед пройду, а вы со Звягой догоняйте, — сказал он и исчез.

На самом деле все было не совсем в порядке. Уж не знаю почему, но то ли от боязни, то ли от чего другого, только живот у меня не отпустило.

Резануло в брюшине, точно ножом полоснуло. Я даже присел от боли.

— Что с тобой, Добрыня? — Звяга присел рядом.

— Да так. Ничего.

— Ты тут не храбрись. Выкладывай.

— Смешно сказать, — смутился я. — До ветру захотел. Сил нет. Может, съел чего…

— Это бывает, — понимающе подмигнул мне лучник.

От этого мне совсем стыдно стало.

— Значит, так, — сказал Звяга. — Мы дальше пойдем, а ты здесь оставайся. Облегчишься, и нас жди. Мы на обратной дороге тебя подберем.

— Нет, — упрямо ответил я. — С вами пойду.

— Тихо ты, — положил мне на плечо руку лучник. — Не ерепенься. Я же вижу, как ты маешься. И не боись. Мы дружкам твоим ничего не скажем.

— Я и не боюсь, — сказал я и почуял, как в животе заурчало.

— Во. — Звяга поморщился. — Даже мне слышно, как у тебя в утробе война идет. Если вдруг что не так — знак подай. Кукушкой кликни. Два раза, потом три раза, потом снова два. Коли не отзовемся—к нашим возвращайся. Дорогу-то приметил? Я в ответ головой кивнул:

— Не заплутаю.

— Вот и хорошо. Пошел я.

— Вы что тут мешкаете? — появился Куденя.

— Ничего мы не мешкаем, — сказал Звяга. — Я уже иду, а княжич здесь остается.