Княжна попаданка. Последняя из рода
Шрифт:
— Ему укрытие нужно, парнишка привезёт чуню, в уголок двора поставит, сам в постоялом дворе отсидится, там недалече есть, а утром заберёт шпиона нашего! А тебе вон там обувка стоит приготовленая, — показал на лавочку у входа.
— А Феня этого человека опознать сможет? Нам его как потом искать? — шепчу, поглядывая на «своего» магического помощника, и как-то жалко его стало одного ночью в такое место отпускать! Маленький мой!
Хотя сама там ночь провела, а он там лет десять жил…
— Опознаю! У меня там дружок остался, мелкий, как сверчок, очень красиво поёт, посажу на вашего
— Ну, просто детективное агентство «Лунный свет», и даже жучка подсадим! Ну, круто! А кстати, на этого Свешникова такого жучка подсадить нельзя? — во мне проснулись детективные амбиции, всегда мечтала стать кем-то очень крутым.
И вдруг в сознании промелькнула мысль, что, может быть, я недостаточно сильно хотела детей именно от своего придурка Толика? Поэтому меня жизнь наказала и заставила начать всё сначала, чтобы понять себя и найти самого достойного отца своему малышу, вон как о Фене переживаю? Забылась и подняла взгляд на Дмитрия. Так долго на него посмотрела, словно отца для своих будущих деток сейчас выбираю.
Вот гадство, он прочитал мои мысли! Улыбнулся, но не смутился.
Ситуацию спас Феня: «Хватит в гляделки играть, пора мне на дело собираться, пирожка возьму с собой, гостинца дружкам!»
Как-то очень быстро начали суетиться по моей небольшой горнице, пришлось отдать чуню, но оказалось, что под и правда лавкой у меня уже три пары обуви стоит, и сапожки, и новые чуни с богатой отделкой из узорной плотной ткани, прям-таки царские тапочки. А туфельки из парчи, я даже постеснялась в руки брать, они выглядят богато и как-то интимно. Не хочу новую волну смущения нагонять в наших сложных отношениях.
— Спасибо большое за гардероб и обувь, всё примерю, что подойдёт, оставлю, остальное попрошу Нюру вернуть. Неудобно как-то всё это…
— Неудобно мне за то, что не спас Ксению, ведь в тот позорный вечер чувствовал, что ей нужна защита. Это мой грех.
Проговорил, забрал Феню с пирогом и вышел.
Да уж! Я думала, что он как-то из-за меня старается, а это чувство вины за чужие грехи. Хорошие люди всегда так, а подлецам типа Толика и Эльвиры его распрекрасной – всё нипочём.
Вздыхаю и начинаю примерку обновок. Нюра вошла за посудой, и теперь мне помогает, гребнем, тем самым из слоновой кости мои волосы расчесала, про одежду рассказала, что и как носят. У меня целый сундук оказался, я его и не заметила. Обувь примерила и, к удивлению, всё подошло, словно эти вещички меня и ждали. И тут я задалась вопросом, а чьи это вещи?
Ответ не заставил себя ждать, обновки, какие не успела даже примерить княгиня Софья, покойная жена князя Дмитрия. Она, бедняжка, заболела и померла от удушья, не успели помочь.
Защемило мне сердце, всех стало очень жаль и деток, и Дмитрия, и, конечно, саму Софью, уж она, наверное, мужа обожала. Жила бы и радовалась, но вот такая судьба жестокая.
Ещё раз с благодарностью взглянула на одежду, всё новое, неношеное, в этом мире вещами разбрасываться не привыкли…
Неприятно, конечно, буду ходячим напоминанием князю о трагедии с женой, но у меня одежды нет. Денег нет! Документов нет, но зато есть какая-то легенда и вот это странное
Висит себе на шее и никак себя не проявляет. Даже Дмитрий Васильевич его не учуял.
Перед сном покрутила в руках «наследство» и сделала правильный вывод:
— Может, ошибся Феня? А с другой стороны, пусть лучше так! Мне и без кольца проблем достаточно, — задула свечу и спать. Наконец-то чистая, мягкая, тёплая постель, в защищённом месте, и мне ничего не угрожает. Подумала и уснула…
Глава 28. Порочная связь
Григорий крикнул кучеру название самой модной лавки в купеческой слободке, и улыбнулся, заметив довольный взгляд Радмилы.
— Провезу тебя по самым богатым лавкам, купим всё, что пожелаешь!
— Манто соболье? — хитро прищурившись, прошептала свою давнюю мечту. За такую вещь она на всё готова.
— И муфту соболью с лентами! А ещё чулки кружевные, и сам хочу на твои ножки надеть красоту, поверить не могу, что дождался этой счастливой минуты! Не оставлю тебя, Радмила!
Прошептал так жарко и силой повернул румяное личико к себе, заставив поддаться и позволить себя поцеловать.
— Ой! Я не целованная. Ничего не знаю в этих тонкостях! Невинная девушка не сможет скрасить ваш досуг, вы мной быстро пресытитесь и оставите.
Вздохнула, но в глазах загорелся лукавый блеск. Игра им нравится, но о реальности пока никто не успел подумать.
В лавке Григорий оплатил все покупки, от щедрости кавалера у девушки голова закружилась.
Она сразу же накинула на плечи манто, новую шляпку на слегка потрёпанную при падении причёску и с великим наслаждением покрутилась у зеркала.
— Ты обворожительна! А сейчас поедем ко мне, пора ужинать, к матери твоей отправим посыльного, пусть сообщит, что ты с этой ночи моя! — голос Григория как-то едва заметно изменился. Внезапное ощущение собственника проснулось. Он эти безделушки не куда-то покупает, а девице, которая с этого дня станет его.
— О! Какой ты заботливый и внимательный! Может, купим сладости в следующей лавке?
— Да, хорошая идея, правда, мы господа, а в такие лавки обычно только прислуга за покупками заходит! Но пойдём.
Он приказал отнести все покупки в карету, подал руку Радмиле и повёл свою красавицу в следующую лавку со сладостями.
Прошли мимо небольшой харчевни, где приличные люди харчеваться любят в будние дни, и в этот момент кто-то крикнул:
— Здравия желаю, Григорий Емельянович! — пришлось остановиться, обернуться и неприятно удивиться. Личный дьяк дяди собственной персоной, только что вышел из заведения и заметил шикарную парочку, чинно прогуливающуюся по улице.
— И вам здравия, мы спешим!
— Не смею задерживать! Но простите, а девица из каких будет?
Не успел Григорий ответить что-то грубое, что не его это холопское дело, как Рада выдала себя:
— Аксёнова Радмила Савельевна!
— Не смею-с задерживать! — поклонился дьяк и словно растворился в толпе.
— Всё, едем! — внезапно Григорий повернулся назад и Раду за собой, так быстро, что она чуть не упала, проскользив по льду, присыпанному снегом.
— А как же сладости?