Княжна попаданка. Последняя из рода
Шрифт:
— Я и работаю за троих! — напоминаю, раз уж мы сегодня расстаёмся.
— Ты меня не проведёшь, лентяйка, чтобы не делать, лишь бы не работать! Тебя и голую заберут, еще приплатят! Что там платье-то готовить, у тебя их и нет! Не дерзи! А то скажу твоему будущему мужу, как следует тебя учить.
Закручиваю косу вокруг головы, и быстрее бежать из клетушки, чтобы не получить пинок под зад. Выучила все тычки тётки. Она закрыла дверь на замок, чтобы мне до вечера негде было спрятаться, и прокричала вслед:
— Потому
Ана ушла в свою светёлку, а у меня появилось время умыться ледяной водой у колодца и зажевать блин с морсом, пока никто не видит. Чует сердце не видать мне еды в этом доме, я теперь чужая невеста…
Быстрее сбегаю на самый верх, где в комнате с большими окнами, установлена деревянная «баба», вырезанная по фигуре нашей Радмилы. На этой подставке очередное бальное платье, которое я подгоняю, подшиваю и дополняю вышивкой. Но так, чтобы никто не знал. Ведь это платье сшито самой мадам Фьюри! Мадам, понимаешь, а столько недоделок, что стыдно бы за такую работу и деньги просить. Радмила всё ещё надеется, что молодой князь именно к ней приедет. Вот и платье по этому случаю давно куплено.
До обеда шила, не выпуская иглы, работы много, а успеть надо до вечера. Однажды полюбовалась на подарок, взяла в руку гребень, и так тепло стало. Вспомнился мне Дмитрий, сердечко забилось. А нельзя! Раз меня продали, то лучше не вспоминать, так легче.
Быстрее сунула гребень в щель и снова работать.
Шью, а у самой думы в голове роятся, это ж надо, я – княжна! Быть такого не может. Стоило подумать, тут же и подтверждение подоспело. Человек из городской управы прибегал по моему делу, потребовали крестик поставить, что от наследства отказываюсь, по замужеству и на всё согласная. Всё имущество окончательно переходит к моей тётке по материнской линии. Быстро, как состряпали все дела, с ужасом осознавая, что я и вправду не дворовая девка, а их родня, да ещё и не из простых:
— Так вы в самом деле мои единственные родственники? Вам должно быть стыдно, — простонала я, но нет, им не стыдно.
Ана в ярости, прокричала, что ей проще придушить меня, чем признать роднёй. И что только милость низкородного купца Свешникова спасёт меня от её нравоучительного кулака! За тот позор, что я учинила во дворце.
Прооралась, дёрнула за косу и заставила шить до вечера, пока жених не приехал. Ни крошки еды не дала, изводить меня её любимая забава.
Каждый день одно да потому.
Как заунывный мотив в музыкальной шкатулке Радмилы.
Дошиваю последние стежки, так хочется померить его, пока никого нет, но Рада противная, учует и потом за косы
Уже поздний вечер, мог бы и до завтра протерпеть. Но всё едино, что где-то, что тут, добра не жду.
Вещей у меня нет, собирать нечего, как есть спускаюсь к нему, лишь бы сбежать из ненавистного дома. Кланяюсь и жду, что они ещё для меня придумают.
— Ты выбрала какую-то магическую вещь на отборе? — неожиданно прорычал купец.
— Магическую? Нет, простой гребень!
— Дай сюда!
— Потеряла, пока бежала, упала и в снег обронила, простите, знала бы, что он важен, берегла бы!
— Дома поговорим. А пока прощайся с тёткой! — он так говорит, что у меня внутри всё немеет. Хочется сбежать и спрятаться на сеновале.
— Мне тут не с кем прощаться, везите меня домой, господин! — сказала и заметила едва уловимую улыбку, редко его господином называют? Молча взял за руку, и тоже не прощаясь с Аной увёл из проклятого дома, где я и минутки счастливой не была.
Я и не оглянулась, ненавижу…
— Значит, говоришь, выбрала красивый гребень и потеряла? А если раздену и обыщу? Тогда как? Выпороть тебя? — жених навис надо мной в тесной карете, вжал в спинку сиденья и сдавленно рычит, и без того страшно, раздеть он меня и так разденет, это и к бабке не ходи.
— Никак нет! Я не вру, вам. Всё случайно меня втолкнули в зал, заставили выбрать предмет и выгнали. Пока бежала по морозу, упала и в сугробе потеряла, не нашла быстро, закоченела и бегом домой, — шепчу, скороговоркой, радуясь, что засунула гребень от греха в щель.
Но мужик помрачнел ещё больше.
— Мне нужен этот гребень. Тебя с ним хотят дорого перекупить! Ты оказалась ценным товаром, стоило мне присмотреть себе бабу, как на неё тут же несколько покупателей да с хорошей ценой. Что в тебе такого? А?
— Я не знаю, — шепчу, и слёзы катятся по щекам. Теперь мне так страшно, что зубы дрожат, не переставая, как трещотка…
— Тебя Ана кормила? Вид у тебя немощный. Так дело не пойдёт! Зря ей лишний золотой отдал.
Он крепким кулаком стукнул в стену кареты, и она остановилась.
— Эй, кучер, отвези нас в харчевню, ну знаешь мою любимую, щами невесту накормим, а то дохлая какая-то! Того гляди помрёт, пока к покупателю-то везу!
— Слушаюсь, барин! — гаркнул ямщик и кони тут же повернули на другую улицу.
— Слышала, я барин «теперяча», не мещанин! Вот такая у меня с тобой нарисовалась картина. И денег надо бы, и чин неплохо бы повысить! Родила бы ты мне сыновей, с княжьим наследием! Что ж с тобой делать? Продать, аль оставить? Задачка ж задалась! — он передразнил своего ямщика и в задумчивости почесал бороду. Вот уж у него загадка, в жёны меня взять или продать.