Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу
Шрифт:
Тем временем главный визирь, ободренный бесконечными отступлениями русских от Хотина, переправил за Днестр огромную армию Молдаванджи-паши. В крупном сражении доблестная русская армия, вышедшая навстречу, разгромила турок, имеющих значительный перевес в силах. Хотин был взят. После этого прибыл Румянцев, почти сразу же взял Яссы. Кампания 1769 года завершилась.
Глава шестая Русское чудо
Легкий снежный пух заметал уже промерзшую землю. А потом грянула оттепель, и бурая грязь смешалась с подтаявшим, похожим на кисель снегом. Было сыро и скверно. Лошадиные копыта застревали в болотистой каше, и Ошеров запальчиво
– Нешто начнут кампанию нынче, пока снег не сошел? – шепотом общался с Сергеем гусар Семен Ведерников. – Рановато…
– Осмалины рвутся в бой, – пожал плечами Сергей. – Видимо, рассчитывают богато поживиться за наш счет.
– Не понимаю, – пожал плечами молоденький Миша Белоглазов, – неужели у этих людей все чувства ушли на то, чтобы грабить, убивать, наживаться на чужой крови?.. Сколько земель, сколько народов подмяли под себя, и все им мало… А что они сами сделали, что дали человечеству? И неужели чувство любви к Отечеству…
– Мишенька, голубчик, – прервал Ошеров, – не до философии ныне, прости. О другом я думаю сейчас. Закончим войну победоносно, тогда придешь ко мне на Фонтанку, пофилософствуем. И генерала Потемкина позовем, с ним вы быстро споетесь… А пока Бога благодари, что у нас-то все на любви к Отечеству да на «ура!»… Иначе с такими силами «несметными» немного бы навоевали.
Майор Зоран Милич, из сербов, лихо взлетев на взгорье, кликнул Ошерова. Сергей устремился к нему по скользкой круче.
Они стояли бок о бок, а перед ними на снежном полотне далеко, но видимо для глаза, шевелилась живая туча турецкой кавалерии…
– Вот тебе и рановато, – пробормотал Сергей. Пошел легкий снег, Ошеров, прикрывая от него ладонью глаза, напряженно всматривался вдаль. От вражеской лавины отделился отряд и, набирая скорость, двинулся к реке. Ошеров свистнул своих молодцов.
– Пора за дело, ребята!
Срезая угол, он повел свой маленький легкоконный отряд наперерез противнику. Турки увидели их издали, что-то закричали, грозя. Их «алла!» пронеслось над заснеженной равниной.
– Ура! – закричал Ведерников. – Их опять вдвое больше!
– Жалко, что не втрое, – посетовал Милич. – Нечем будет похвастать.
– А и втрое нечем хвастаться, – тихо засмеялся Миша Белоглазов. – Если бы вдесятеро!
Они сошлись, причем Ошеров, вырвавшись вперед, тут же оказался в кольце. Гусары устремились ему на помощь. Рядом Милич уже отбивался от троих теснивших его турок. Тяжкое дыханье, нервное ржанье разгоряченных лошадей, предсмертные крики… Ошеров ударил – наседавший на него огромный осмалин на вороном коне тяжким грузом грохнулся оземь с рассеченным черепом. Ошерова забрызгало кровью. Рывком дернул поводья, его красавица гнедая сделала скачек, и он оказался с противниками лицом к лицу. Рядом бились Сема Ведерников и юный Миша Бело глазов. Милич что-то тихо напевал на своем родном сербском, отправляя на тот свет еще одного турка. Завершилось дельце быстро, и гусары, оставив трупы врагов коченеть на снегу, поспешили в обратный путь.
У Рымны расположился кавалерийский отряд генерал-майора Подгоричани, под началом которого Сергей Ошеров командовал ныне эскадроном. Миновали пикеты, въехали в лагерь,
Граф Иван Григорьевич внимательно выслушал Сергея.
– Не иначе, собираются на Фокшаны, – сказал Ошеров.
– Сколько их?
– Трудно сказать точно, ваше превосходительство… думаю, конницы будет раза в три поболее нашей.
– Понятно! Ничего. Не впервой. Пошли кого-нибудь из своих соколов в Фокшаны к Потемкину, пусть приводит пехоту в боевую готовность. А нам очень скоро горячо будет…
Русские пикеты уже обсыпали картечью переправившихся через реку турок. Подгоричани бросил кавалерию в атаку. Сема Ведерников тем временем несся как на крыльях к генерал-майору Потемкину…
Стемнело. Турки давно уже были прогнаны за реку, иные провалились под коварно треснувший некрепкий лед.
Кони ступали тихо, всадники не издавали ни звука. Сменившийся за ночь ветер дул им стынью прямо в лица. Заметно примораживало. Сережа Ошеров невольно поежился.
Ветер усилился, нагнал густые облака, бледная луна скрылась, словно испугавшись этого яростного порыва. Всадники цепочкой подтянулись к лесному массиву, в почти непроницаемом для глаз мраке черневшему бесформенной тучей. Сергей ругался про себя: огня, если бы и был, зажечь было нельзя, а в этакой тьмище немудрено и совсем заплутать. Прошло еще некоторое время. Они кромкой леса продвигались к тылу вставшего лагерем войска осмалинов. Немного прояснело.
– Стойте! – вдруг пошептал Ошеров, замирая.
Но было уже поздно, послышались голоса. Неожиданно на них вылетела с трудом различимая во тьме пешая фигура. На нее наскочил Ведерников, поднимая саблю.
– Напоролись-таки! – воскликнул Сергей, с мучительными усилиями вглядываясь в сторону, откуда доносился шум. Милич предположил, что это отдельный от основных сил отряд.
– Подкрепление! – догадался Сергей. – Вперед, ребята, на прорыв!
Неожиданность и то, что противник не имел понятия, сколько их, было основным козырем гусар. Они молниеносно ворвались в гущу янычар, топча их и рубя, а турецкие пехотинцы шарахались от них, как от шайтана. Темнота теперь только помогала. Гусары умчались в сторону своего лагеря, но один из них, украинец Иван Нечитайло, выполнил главное, для чего и совершалась эта ночная прогулка – почти не глядя, заарканил одного из янычар и тащил его теперь за собою…
Только вновь оказавшись среди своих, перевели дух. Сережа с облегчением удостоверился, что никто из друзей даже не ранен. Нечитайло пытался поить пленного осмалина вином. Ошеров мягко отстранил его и сказал по-турецки: «Здравствуй!» На этом его познания языка почти кончались.
– Зоран! – позвал Сергей. – Допроси его.
Милич, превосходно знавший турецкий, встал перед сидящим янычаром, заложил руки за спину и задал вопрос. Пленник, красивый молодой турок, огрызнулся. Зоран, нахмурившись, что-то длинно и внушительно выговорил ему. Завязалась перебранка. Янычар, судя по всему, угрожал. Но в этих угрозах Милич, видимо, уловил что-то важное. Он поднажал, голос его зазвенел неподдельным гневом. Пленник ответствовал с большой неохотой. Наконец, Зоран кивнул, отошел от турка. Подозвав Сергея, принялся что-то тихо говорить ему на ухо. Сергей озабоченно хмурился. Ночь была уже на исходе…