Княжна
Шрифт:
И этот лакомый ломоть остался без заботливой хозяйской руки, что повлечёт за собой вереницу проблем, как пить дать. Окна и входная дверь зазеркалены, так что сияет обитель разврата последними лучами солнца. О нашем появлении в оплоте похоти известил хрустальный перезвон маленьких колокольчиков. Дверь за нами захлопнулась и мы оказались в широком холле с мягким розоватым светом, пробивающимся сквозь лёгкую дымку. Частицы воздуха плотно сплетенные с витающими благоуханиями, окутали нас невесомой вуалью, наполняя до краев лёгкие сладким ароматом. Отовсюду и ниоткуда конкретно,
На стенах постеры полуобнаженных женщин — все довольно эстетично и направлено лишь на подогревание клиента. Впрочем, как и дурманящие благоухания, наверняка являющейся сильнейшими афродизиаками, и музыка, постепенно вводящая в транс. Вопреки моему желанию, фантазия стала вырисовывать крайне неприличные картины, главной героиней которых была Адель.
Проклятье.
— Чем обязаны венценосному визиту? — пропела грудным сладким голосом Элеонора. С этой девицей я был знаком, она постоянный «администратор» этого заведения, если так можно выразиться. Копна каштановых волос, по-кошачьи зелёные глаза, вырез декольте, не оставляющий простора для фантазии, кокетливая полуулыбка на полных влажных губах и проникновенный, хищный взгляд снизу вверх.
— На ловца и зверь бежит, — пробасил Дато, осматриваясь.
— Пришёл с новым боссом перетереть.
Она подошла вплотную, прижимаясь внушительной грудью к моему животу, и преданно заглянула в глаза, слегка запрокидывая голову назад и открывая обзор на достопримечательность пятого размера. Сколько раз бывал здесь, столько раз она и ластилась ко мне, как бездомная кошка, которую по доброте душевной почесали за ушком.
— Я за босса, — выдохнула она или простонала, я не понял.
— Хмм, думал этот вопрос быстро разрешится, — отстраняюсь от неё на шаг.
— Пока мужики бесцельно бьют друг другу морды, мы — работаем. Моим девочкам тоже, знаете ли, кушать хочется…Может быть, вы желаете расслабиться? — она наконец оторвал от меня плотоядный взгляд и уронила его на ширинку Дато. Брат по-хозяйских развалился на кожаном диване, закинув руки на спинку. Сама непосредственность.
— Я бы могла и сама обслужить. Клиентов стало мало, — многообещающий пылкий взгляд на нас обоих. Ох, и переоцениваешь ты свои возможности. На эхо ее воркования показалось ещё несколько девушек, в полумраке лица не разглядеть, да и не особо хочется.
— Не сегодня, Эля, — скольжу поверх ее головы по застывшим возле стен путанам. Одна из них уже устроилась верхом на коленях Дато. Тот смотрит на неё с едва уловимым интересом, вслушиваясь в наш разговор. — Тебе что-то известно о наркоте? — понижаю голос на несколько тонов и он становится слабо различим с музыкой.
— Нет, Таро, я не употребляю, — мурлычет, вышагивая двумя пальцами руки по моей груди.
Перехватываю ее руку и сжимаю:
— Сосредоточься.
— Прости, рядом с таким мужчиной поневоле теряешь голову, — задумывается на некоторое мгновение и цокает языком, — нет, ничего такого не припомню.
— Значит, придётся мне опросить всех твоих «девочек», —
Несмотря на род своей деятельности, Березовский казался примерным семьянином. Почему казался? Потому что никто доподлинно не знает что происходит за закрытыми дверьми конкретного дома. Но его кабинет открыто повествовал о старшей дочери, выкраденной Тагиром, сыне лет пятнадцати, увлекающемся, судя по всему, хоккеем, маленькой девочке лет шести, занявшей призовое место в соревновании по художественной гимнастике и жене, с аквамариновыми глазами, горящими любовью к нему.
Я белой завистью смотрел на красочные фото в рамках, расставленные на рабочем столе и пахнущие счастьем. Только вот и в эту семью заглянуло горе. Костлявой рукой увела главу семейства смерть, оставив после себя сырость, промозглый холод и шлейф боли от потери родного человека. Березовский угодил в тот же капкан, дробящий сердца близких в пыль.
Вертел ручку в руках, утопая в терракотовом кожаном кресле. За это место глотку дёснами перегрызут. Зачем же ты, Паша, влез в эти грязные дела? Сидел бы дальше деньги на счетной машинке пересчитывал, да домой спешил на ужин к семье…
В ожидании прошерстил весь стол, заглянул в сейф и не нашёл ничего подозрительного. Вместе с первой девушкой в кабинет вошёл Давид. Опрос вели с особым пристрастием и убеждали, и припугивали, и давили, и обещали покровительство, но ни одна не сломалась. Либо, действительно ничего не знали, в чем я лично сомневался, либо кто-то действительно страшнее и опаснее меня. И это серьезно задевало.
После опроса последней, раздражённый тем, что потратил весь день на чинные беседы с путанами, выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Эля при виде меня не осмелилась открыть рот на очередные уговоры остаться.
На улице сгущались сумерки, ледяной ветер подхватывал опавшую листву, кружа в причудливом танце. Передернул плечами — зябко. За мной вышел Давид и мы синхронно закурили.
— Не верю я, что только убитая знала про наркоту, — изрёк мои мысли Дато.
Молча кивнул, щурясь от едкого дыма сигарет. Ни одной зацепки, что ж не везёт так. День прошёл, а голова все ещё гудела, как двигатель самолета. Нужно выспаться и подумать.
У машины ко мне подбежала девчушка. Девушкой даже не назовёшь, молодая-молодая. Неуверен, есть ли ей восемнадцать. Она с опаской озиралась по сторонам и глядела на меня испуганными глазами:
— Я кое-что хочу рассказать, давайте сядем в машину, — шепчет, приподнимаясь на носочках. Мы с Дато заинтересованно переглянулись. Забираясь в салон, напрягал извилины, пытаясь вспомнить опрашивал ее или нет. Все женщины слились для меня в одно пятно — настолько похожи они своими вульгарными образами. Но ее словно не видел.
Мы с Давидом обернулись назад, прожигая девчонку немым вопросом. Она хлопала не накрашенными глазами, поочередно разглядывая нас с неподдельным интересом.
— Правда, что вы Тариэл Агаларов? Тот самый, — тихонько добавила. И голос у неё, как у девочки. Ребёнок, что ты тут забыл?