Княжна

Островская Алина

— Жалеешь о ночи, проведённой со мной?

— Нет, — его вопрос звучал спокойно, как между прочим, но я вспыхнула бенгальским огоньком, заискрила эмоциями.

Властным движением он приподнял мой подбородок и хитро улыбнулся:

— Мы никому не скажем, что маленькая княжна нарушила условия договора.

Спрятала пунцовое лицо в ладонях и обреченно вздохнула.

— Но я такой мерзавец, что, совершенно точно, позволю себе шантажировать тебя этим фактом, — лукавая улыбка стала шире, весело заблестели глаза.

— Для

тебя эта ночь что-нибудь значит? — вдруг необдуманно вырвалось и я тысячу раз пожалела об этом, прежде чем услышать ответ.

Он утомительно долго молчал, задумчиво и как-то отстранённо перебирая мои волосы.

— Я хочу, чтобы ты осталась, — вкрадчивый шепот пробивает до мурашек.

— По договору есть ещё четыре дня, — плотно сжимаю предательски трясущиеся губы.

— Забудь о нем. Хочу, чтобы ты осталась только потому что сама этого желаешь. Без договора.

Заглянула в его глаза — холодные, сосредоточенные, крайне серьёзные. Что значит осталась? Это предложение чего? Серьёзных отношений или ночных развлечений? Набрала воздуха в лёгкие, чтобы дать ответ, но он приложил палец к моим губам:

— Ничего не говори. Подумай, вечером обсудим, — неспешна погладил нижнюю губу. — Мне нужно отлучиться сегодня по делам, так что если хочешь, можешь встретиться с сестрой.

— Да! Очень хочу. Я так надолго ее прежде не оставляла, — настроение резко подскочило. И с Ариадной увижусь, посоветуюсь.

— Тогда завтракаем и я подвезу тебя.

***

По городу Тариэл предпочитал передвигаться на внушительном, тонированном внедорожнике, вместо низенького, юркого спорткара. Такой трактор привлекал к себе лишнее внимание, так что бабули у подъезда моего дома интенсивно перешёптывались, встревожено сканируя незнакомую машину. Быть мне отныне проституткой.

— Позвони мне как будешь готова.

Киваю, рдея под внимательным взглядом и тянусь к ручке двери, мечтая поскорее выскочить из душного салона авто. Его близость туманит разум, выставляя на передовую свежие картинки того, чем мы занимались в его постеле. Я стесняюсь своих помыслов и желаний; мне нужно побыть одной и все обдумать — это то, что доктор прописал.

Он перехватывает пальцами мое запятые, не позволяя спастись бегством:

— Не так быстро, девочка, — подставляет щетинистую щеку «целуй». Молниеносное касание колючей щеки и вот я уже под хриплый смех, льющийся из опущенного водительского окна, бреду к подъездной двери.

— Добрый день! — поздоровалась со «стражами порядка». Бабули в ответ нестройно поприветствовали меня, сопровождая презрительно-брезгливыми взглядами.

С трудом попала магнитом по кнопке домофона. Скрывшись за тяжёлой металлической подъездной дверью облегченно выдохнула.

Сумасшедшие денечки.

Быстро поднялась на нужный этаж и вошла в родную квартиру. Скинула ботинки и прильнула

к окну, провожая чёрный внедорожник взглядом. Губы расплылись в блаженно-счастливой улыбке: хочет, чтобы я осталась.

Вздрогнула от звонка в дверь. Настороженно нахмурилась, пытаясь утихомирить бешено стучащее сердце: никого не жду ведь.

Глава 13

На пороге за дверью чернее тучи топтался Лёша. Чувство вины горечью растеклось внутри, вынуждая нервничать. Когда телефон наконец начал ловить связь, мне пришла сотня смс с уведомлением: «Этот абонент звонил Вам». Но я так и не нашла времени, чтобы перезвонить ему. Он терзал звонок, чередуя мелодичное брынчание с тяжёлыми, гулкими ударами о дверь.

— Аделина, открывай, я знаю, что ты дома!

Сдурел что ли! Всех соседей на уши поднимет. Мельком взглянула на себя в зеркало, поднимая стойку рубашки так, чтобы она прикрывала метку Тариэла, красовавшуюся на шее. Надеюсь, больше ничего не выдаст во мне падшую, распутную женщину.

Щелкнула замком и впустила разъяренного Лёшу в квартиру. Он обжег меня презрительным взглядом. Поёжилась, обнимая себя руками. Кажется, он догадался. Стыдно…

— Привет, Леш, — пискнула, не решаясь поднять взгляда.

— Ты почему телефон выключила? Где ты все это время была?

Отчитывает меня, как будто уже жена ему. Вскинула взгляд и испугалась одержимого блеска его глаз. Интуитивно отступила на шаг. Под коркой лихорадочно мельтешат мысли, но главенствует одна: не станет ведь руки распускать? Он в таком возбужденном состоянии… Ну и пусть! Ударит и тогда без зазрения совести откажу ему в замужестве.

— Я работала, — твёрдо смотрю в глаза. Не надо меня воспитывать, не собака же!

Он делает шаг ко мне и пальцем отодвигает ворот рубашки, презрительно фыркая.

— Это ты называешь работой? С каких пор, — осекся, подбирая синонимы к непотребному слову, — это, — обводит засос на шее, морща нос, — стало твоей работой?!

— Ты пришёл почитать мне мораль? Так поздно уже! — вспыхиваю в ответ.

— Кто он?

— Забыл главное правило клуба? — нервно передёргиваю плечами, складывая руки на груди.

— О, давай не будем о правилах! Ты-то их не соблюдаешь! — пощёчиной хлестанули его слова.

— Почему это ты решил, будто имеешь право говорить со мной в таком тоне?

— Последний раз спрашиваю: кто он? — рычит, игнорируя мои попытки привести его в чувства.

Упрямо молчу. Пусть катится к черту со своим допросом.

— Молчишь, — хмыкает и взъерошивает коротко остриженные волосы, — хорошо, не говори. Только скажи, что это не Таро, — голос скатывается до шёпота, вскидывает на меня обречённый взгляд, от которого перехватывает дух.

Что? Они знакомы?!

— Так и знал, — с размаху ударяет кулаком о стену, оставляя дыру в гипсокартоне.

Вот псих!