Кобра и наложница
Шрифт:
И дочь Фарика.
В какой-то момент на лицах его друзей появилось до смешного комичное выражение. Они были ошеломлены новостью. Жасмин в замешательстве оглядывалась, когда услышала странный язык, на котором говорят белые англичане.
Кеннет придвинул девочку к себе и обнял ее. Он посмотрел вниз, чувствуя что-то неладное. Бедное дитя дрожало от ужаса. Он достал из кармана небольшой овальный сверток и развернул его. Потом наклонился и протянул его девочке.
— Ты любишь лимонное драже?
С торжественным видом она взяла
— Что это такое?
— Попробуй одну, — подбодрил он ее.
Ее милое личико расцвело от удовольствия, когда она положила в рот одну конфетку. Кеннет улыбнулся ей.
— Не беспокойся, Жасмин, — сказал он ей мягко. — Бадра доверила мне опекать тебя. И теперь я буду заботиться о тебе.
В ее больших глазах, слишком взрослых и осмысленных для ее возраста, выразилась благодарность.
— Бадра сказала, что я могу доверять тебе, — Жасмин крепко сжала ручонкой его пальцы. — Я верила ей, и поэтому буду верить тебе.
От этих простых слов у него сжалось сердце. Он кивнул в сторону Рамзеса.
— Это Рамзес. У него есть маленькая дочка, и он хороший отец. Некоторое время заботиться о тебе будет он.
Жасмин настороженно рассматривала мускулистого воина, который смотрел на нее с нежной улыбкой.
— У него есть еще лимонные драже?
Рамзес развел руками. Кеннет засмеялся. Он передал конфеты своему другу.
— Теперь есть. Ступай с ним, милая.
Он видел, как Рамзес подвел ее к стоявшим в вестибюле креслам и стал делать то, что должен делать хороший отец — успокаивать ребенка, который, совершенно очевидно, перенес большое потрясение. Джабари наблюдал за ними с отвисшей челюстью, явно изумленный.
— Почему Бадра ничего нам не рассказала? — наконец смог выдавить он.
— Я предполагаю, что она хранила в секрете существование Жасмин, потому что боялась сообщить, что у нее есть внебрачный ребенок. Ребенок от человека, которого ты ненавидишь больше всех на свете.
Шейх был в ужасе:
— Ты думаешь, она считала, что я не приму в наше племя ее дочь?
В газах Кеннета было твердое выражение, но он не обвинял Джабари.
— Помнишь, как ты однажды сказал о том, как могут относиться к детям Фарика его враги и что они сделают с любым из них, если те попадут к ним в руки?
Кровь отхлынула от лица Джабари. Он выглядел потрясенным.
— Я сказал это в гневе. Но я бы никогда не обидел ребенка Бадры.
Кеннет кивнул.
— Я знаю. Разреши мне пойти и организовать номера для всех нас. У меня счет в этом отеле.
Взгляд Джабари стал таким же твердым, каким был несколько минут назад у Кеннета.
— А куда ты пойдешь потом, Хепри?
— Я собираюсь вернуть Бадру, — мрачно ответил он.
— Это моя обязанность! — вдруг рассвирепел молчавший до того Рашид.
— У тебя нет денег, — ответил Кеннет с резковатой честностью. — И потом, английский герцог, ищущий экзотических развлечений, вызовет у них меньше подозрений,
— Итак, богатый английский герцог хочет купить Бадру. Ты думаешь, что ты купишь ее за свои английские фунты? Но это не прибавит тебе чести, — в тон ему ответил Рашид.
— Ты осмеливаешься оскорблять меня?
Наполнившиеся злобой темные глаза Рашида встретились с его взглядом.
— Я осмелился говорить правду. Ты хочешь купить Бадру, чтобы потом сделать ее своей шлюхой.
Внутри у Кеннета поднялся бешеный гнев. Его руки сами сжались в кулаки, но он вовремя спохватился, вспомнив о Жасмин. Он посмотрел на маленькую девочку, сидевшую рядом с Рамзесом.
— Не здесь— проскрежетал он сквозь стиснутые зубы. — Давай выясним наши отношения на улице.
Джабари стоял молча, слегка кивая головой, когда Рашид перевел свой взгляд на него. Ворча что-то себе под нос, Рашид вышел вслед за Кеннетом. За элегантной террасой, на которой немолодые джентльмены попивали свой файф-о-клок, у лестницы, на которой заклинатель змей развлекал туристов, они встали лицом к лицу, сжав кулаки.
— Давай раз и навсегда выясним наши отношения, Рашид. Ты и я. Прямо сейчас.
Темные глаза Рашида загорелись.
— С радостью.
Кеннет не стал ждать. Лениво прохаживавшиеся со своими английскими мужьями женщины вскрикнули, когда его кулак ударил в подбородок Рашида.
— Это за то, что оскорбил меня, — прорычал он.
Рашид даже не покачнулся. Два человека начали бой.
Тяжелый кулак Рашида угодил Кеннету в живот. Он скорчился, тяжело дыша. Черт побери, у этого человека был мощный удар!
— Это тебе за оскорбление Джабари, моего шейха. Когда ты уезжал в Англию, — съязвил Рашид.
Сделав обманный выпад, Кеннет ухитрился нанести прямой удар. Рашид сморщился от боли и отступил.
Все это выглядело смешно, как будто дрались школьники. Кеннет схватил Рашида за полы его бениша цвета индиго и притянул к себе. Ноздри воина раздувались.
— Слушай меня, сказал Кеннет низким зловещим голосом. — Бадра моя. Она всегда была моей. Я сделаю все, что должен, чтобы спасти ее. Она отдала все, что имела, чтобы освободить свою маленькую дочь из рабства. Теперь я собираюсь освободить ее, но сомневаюсь, смогу ли сделать это в одиночку. Если ты не будешь таким тупоголовым упрямцем, ты поможешь мне, и я не буду зря тратить на тебя свое время.
Губы Рашида сжались в узкую полоску, но он больше не размахивал кулаками. Вместо этого он уставился на Кеннета.
— Всегда твоя, Кеннет? Чтобы унижать ее? Чтобы использовать ее и оставить? Я лучше умру, чем разрешу тебе причинить ей вред!
— Боже милостивый! — ответил ему Кеннет. — Ты думаешь, что я хочу так поступить? Да я скорее убью себя этим кинжалом. Я люблю ее! И всегда любил!
Проклятье! Он не имел намерения признаваться в этом Рашиду.
— Что? — спросил Рашид, подняв брови домиком.