Кобра и наложница
Шрифт:
Он засмеялся и достал из кармана драже. Она взяла конфетку своими маленькими пальчиками и дала обнять себя, прижавшись своей щекой к его щеке. С важным видом, как взрослая, она провела рукой по его лицу:
— Мне нравится здесь, но я думаю, мне больше понравится жить с моим отцом. Когда шейх обнимается, его лицо царапает меня.
— О, я отказываюсь в пользу менее волосатого англичанина, — поддразнил
— У нее хороший вкус, — самодовольно сказал Кеннет.
Девочка развернула конфетку, положила ее себе в рот и прижалась к нему. Глядя на то, как уверенно Кеннет нашел с Жасмин общий язык, Бадра думала о том, что он станет хорошим отцом.
Спрятав свои чуть дрожащие руки в карманы своих новых, английского покроя, брюк, Грэм приветствовал Джабари и Элизабет и стал быстро говорить им что-то. Потом шейх и его жена направились к лагерю. Кеннет отпустил Жасмин и представил ей Грэма Колдуэлла как ее будущего дядю.
Девочка подняла свои сияющие глаза.
— Теперь у меня есть семья, — счастливо сказала она.
Бадра проглотила душивший ее клубок. Кеннет покровительственно положил руку на плечо Жасмин и подмигнул ей.
— А твоя мама и я думаем, что скоро у тебя появится братик или сестричка, чтобы тебе было с кем играть, дорогая.
Жасмин с надеждой посмотрела на них.
— А когда? Завтра?
Грэм ухмыльнулся. Кеннет смущенно откашлялся.
— О нет. Я думаю, это будет немного позже.
Девочка очаровательно сдвинула свои бровки:
— Почему так долго? Не могли бы вы сделать это быстрее?
— Обещаю. Я сделаю это так быстро, как только смогу. — Кеннет засмеялся, а Бадра покраснела.
Он стал серьезным, когда обратился к своему брату:
— Я действительно хочу вернуться в Англию, как только мы с Бадрой поженимся.
Грэм дотронулся пальцем до тонкой ткани своих коричневых брюк:
— Знаешь, в них трудно ходить. Они слишком обтягивают. Я всегда буду должен носить одежду английского покроя?
— Ты привыкнешь, — заверил его Кеннет. — Просто надо убедиться, что портной правильно снял с тебя мерки, и все будет хорошо.
Он взглянул на Бадру.
— Всем нам ко многому придется привыкать. И я не обещаю вам, что это будет просто.
— Я не боюсь, — ответила
И она действительно не боялась. Она избавилась от завесы страха, который закрывал ей глаза. Теперь она сможет смело встретить свою будущую жизнь в английском обществе, среди людей болтливых, любопытствующих, среди их сплетен и пересудов. Она стояла на пороге новой жизни, готовая пройти весь путь вместе с Кеннетом, независимо от того, куда приведет этот путь. Ее взгляд упал на Грэма, молча стоявшего возле нее. Это было началом новой жизни для них всех. Она взяла Грэма и Кеннета за руки, приближая к себе двух самых главных мужчин своей жизни.
Связанная крепкими узами семья. Они стояли, плененные дивной красотой вечереющего неба, на котором распускались густо-розовые, фиолетовые и нежно-розовые краски. За горизонт опускалось дневное светило, озарив прощальными лучами и пески, и шатры, и счастливые лица людей. Упала тьма и тут же из-за горизонта стал выплывать лунный диск.
— Посмотрите, — сказал Кеннет. — Полнолуние! Это твое время, Бадра. Луна открывает свое лицо застенчивой ночной красавицы. Но сейчас, восходя, она еще озарена ярким светом. — Он посмотрел на исполненного новых надежд Грэма, который восторженно наблюдал, как над пустыней всплывала красная луна. Потом она изменит свой цвет, станет нежной, фосфорически-желтой, затем серебряной, чуть холодной и отстраненной.
— Бывают такие тайны, о которых трудно рассказать, при ярком, безжалостном свете солнца. И только при нежном, успокаивающем свете луны эти секреты могут выйти наружу и наконец победить мрак, — задумчиво сказал Грэм.
Кеннет одними губами проговорил Бадре слова благодарности. Ее грудь наполнилась безмерной радостью. В своей прошлой жизни Грэм встретил много трудностей, но теперь он был не один. Теперь он наконец освободился от ужасной тайны, которая сжигала его как огнем. Он мог снова обнять своего брата, которого считал потерянным навсегда. Он обрел ту жизнь, для которой был рожден. Точно так же любовь Кеннета сделала Бадру свободной от ее жестокого прошлого.
В тишине пустыни через сумеречные пески ветер доносил до них призыв свободы. Они пошли к лагерю Хамсинов, внимая обещаниям его сладкой песни.