Кобра клана Шенгай
Шрифт:
Йонри за всё время не произнёс ни слова, только смотрел на карту, висящую на стене. Можно было подумать, что северянина совершенно не интересует происходящее в кабинете. Однако Тэцуя прекрасно знал: внешность обманчива.
— Надзор преподавателей создан для того, чтобы ученик не снёс себе голову, — почти ласково сказал Сант. — Что бы вы сейчас делали, не окажись я рядом? Ваша ученица лежала бы под упавшей елью с раздробленным черепом.
— Какая ученица? — прищурился Тэцуя.
На самом деле это мог быть кто угодно. Кому из девочек
Дверь в кабинет резко распахнулась.
«Беда не приходит одна», — философски отметил Тэцуя.
На пороге стоял Эйтаро, сейванен его императорского величества, смотритель Края Гроз. Если и могло произойти что-то отвратительное, то оно произошло. Уж кого-кого, а этого человека здесь быть не должно.
За ним следовал Коджи. Его лицо будто высекли из камня. Зато в жёлтых, почти звериных глазах Эйтаро полыхал весь спектр эмоций. Даже янтарная серьга вспыхивала яркими искрами, показывая бурлящую внутри рёку.
— Моё почтение, сейванен, — произнёс Тэцуя и уважительно поклонился, сложив ладони вместе в жесте уважения.
Эйтаро хмыкнул, вернул жест, однако его слова и тон противоречили действиям.
— К сожалению, странное у вас понятие о почтении, директор. Едва я оказался на территории школы Годзэн, меня чуть не сшибло волной рёку одной из учениц.
— Вас? — искренне удивился Тэцуя.
В глазах Ордо и Санта на мгновение промелькнуло удивление. Даже Йонри оторвался от разглядывания карты.
Вообще-то, сказанное звучало как фантазия. Какая ученица сможет навредить смотрителю императора, рёку которого перевита Золотым Благословением? Но по лицу Эйтаро видно, что он и не думал шутить. Да и Тэцуя вообще не помнил, чтобы этот человек когда-то шутил, вот в чём беда.
— Меня, директор, меня, — подтвердил он.
Тэцуя на мгновение перехватил взгляд Коджи. И едва уловимое движение губ, когда тот сказал всего одно имя.
О великие боги!
Опять Аска! Кажется, время таки вытащить её за ухо в дальний угол школы и всыпать по заднице. В качестве средства воспитания в девочке хороших манер и стимуляции мозга. Шарахнуть рёку по смотрителю — это гениально! Просто гениально! До такого не додумывался никто на веку Тэцуи!
Только вот разборки с Аской будут потом. Сейчас в его кабинете четыре сейванена, которым явно не нравится, что происходит вокруг.
— Я приношу вам свои извинения, сейванен. Я проведу с ученицей разъяснительную работу, — произнёс Тэцуя ровным тоном.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул Эйтаро, снимая перчатки. — А может быть, и не вы.
Тэцуя резко поднял голову, встречаясь с взглядом жёлтых глаз.
Всего на мгновение первозданная тьма вырвалась из-под контроля, хлестнула вокруг директора. Но этого хватило, чтобы тыльная сторона кисти Эйтаро начала покрываться витиеватыми узорами.
— К делу, господа, — донесся, словно сквозь толщу
— Приношу свои извинения, сейванен, — снова склонил голову Тэцуя, понимая, что надо больше времени уделять медитации.
Узоры исчезли, кожа руки Эйтаро вновь стала белой. Но вот взгляд…
«Быть беде», — философски отметил Тэцуя.
…в воздухе стоял сладковатый запах.
Непонятно откуда тянуло чем-то цветочным, карамельно-сахарным, прямо так и хотелось попробовать на вкус.
Дожила. Мне снятся леденцы. Или…
Я поморщилась, протёрла глаза и сонно моргнула. Темнота вокруг, ночь за окном — всё спокойно. Только вот цветок, подаренный Хидео, будто серебрится в лунных лучах.
Я чуть нахмурилась, мотнула головой. Чего спросонья не привидится!
Но сияние с ромбовидных лепестков никуда не делось. Наоборот, медленно-медленно начало осыпаться на стол, на лежавшие рядом листки бумаги и книги.
Я выскользнула из-под одеяла и подошла к столу. Подарок Хидео будто жил своей жизнью. Запах становился все сильнее. Голова пошла кругом. Сердце заколотилось, воздуха стало не хватать. Я пошатнулась, ухватилась за край стола.
Это ещё что за новости!
— Хару… ка. Мисаки… — хрипло прошептала я, но вышло настолько тихо, что никто не услышал.
Цветок вдруг взлетел в воздух, засиял всеми цветами радуги, а потом превратился в огромного паука. Длинная лапа дотянулась до моей щеки, скользнула по коже.
Я взвизгнула.
Харука вскочила мгновенно, Мисаки попыталась сесть на постели и еле слышно охнула.
— Аска! Что это? — глухо спросила Харука.
— А я знаю? — ответила я, словно сбросив какие-то путы, и попятилась. — Я открыла глаза, а тут оно.
Харука ловко ухватила меня за рубашку и потянула к себе. Паук так и висел в воздухе, шевелил лапами, но к нам не приближался. Чтоб я ещё раз у кого-то взяла цветочек!
— Ну, какие будут предложения? — тихо спросила я.
— Выгнать веником? — шепнула Мисаки, во все глаза глядя на незваного гостя.
— У нас нет такого большого веника, — мрачно заметила Харука.
Я подняла руку, шевельнула пальцами. Фиолетовая рёку замерцала в воздухе.
— Ты что собралась делать? — почти хором спросили девчонки.
Кандзи «Клетка» соткался легко, черты легли как надо. Рёку вспыхнула искрами, засверкала в нужных точках. Легонько толкнуть воздух — и кандзи поплыл к пауку-цветку. Последний дёрнулся и замер, будто стреноженный.
— Делайте ограду, подпитывайте рёку, хоть с банкой бегайте за этой тварью — только руками не трогайте, — сказала я, не отводя взгляда от замершего паука. А потом кинулась к кровати и ухватила тёплую одежду. — А я за учителями.
— Что, Аска, первый разумный поступок за все последнее время? — удивилась Харука.