Кобра

Сильвен Доминик

– Да, я знаю. И что кобры не слышат, тоже знаю.

«Жалко, - подумала Мартина, - мне хотелось тебя удивить». Она вышла из кабинета, сказав, что идет изучать оставшиеся дела. Обернувшись, она увидела, что Алекс все так же сидит, устремив глаза в пустоту. С отсутствующим выражением лица. Мартине оно запомнилось надолго.

Для изучения оставшихся дел Мартина попыталась привлечь себе в помощники новичка - лейтенанта Морена. В лежащих перед ней документах содержались такие же примеры человеческих слабостей и смертей, как и в предыдущих. Смерть добровольная. Смерть насильственная. Секретарь

Национального центра научных исследований была изнасилована и избита на автостоянке, получила ножевое ранение; через несколько дней, не приходя в сознание, скончалась. Врач-терапевт и его семья покончили с собой в море, когда в его окружении стало известно, что он не имел диплома врача. Наконец, ученый из Института Пастера, двигаясь по автомагистрали в южной Бретани со скоростью сто тридцать километров в час, потерял управление машиной. На полной скорости он столкнулся со встречным автомобилем, оба водителя погибли на месте. Тело ученого обуглилось. В машине находилась канистра с бензином, что и спровоцировало взрыв. Ученому было тридцать восемь лет, столько же, сколько Алексу, - легко запомнить. Сгорел в машине, как стюард Бертран, [См. роман «Голос» этого же автора.] - тоже легко запомнить. Фамилия у ученого была итальянская - Мориа.

Мартина узнала о смерти Патрисии Креспи часов около одиннадцати. Сосед умершей, Леопольд Оппель, позвонил в полицию и сказал, что он непременно хочет говорить с «инспектором Ленин». «Ле-нин», - настаивал он, заявив, что служащие в комиссариате на улице Жиф-сюр-Иветт послали его к чёрту и, судя по всему, не торопились уведомить инспектора. Мартина пошла к Брюсу. На этот раз его глаза смотрели не в пустоту, напротив, в них читалось сосредоточенное внимание.

Жюльен Креспи, руководитель предприятия, занимающегося реанимационным оборудованием, был высокого роста, худой и лысый. Он сидел напротив Брюса, тогда как Левин, по обыкновению, стояла прислонившись спиной к закрытому окну. Жюльен Креспи только что объяснил, что обнаружил тело своей бывшей супруги вчера вечером. Обеспокоившись тем, что она не подходит к телефону, хотя он знал, что она целыми днями сидит дома, он отправился к ней. Вызвал слесаря. Патрисия Креспи лежала на спине, в комнате с закрытыми ставнями, - смерть наступила несколько дней назад. У нее на груди лежала маленькая пластмассовая змейка - кобра, судя по нарисованным на ее овальной головке очкам.

– Тяжело все начинать сначала, - вздохнув, сказал Креспи.
– Ваши коллеги с улицы Жиф все соки из меня выжали, я еще не совсем пришел в себя. Я им тысячу раз повторил, что у меня нет запасных ключей от квартиры Патрисии, что, когда я с помощью слесаря вошел в квартиру, ее ключи висели на крючке возле двери, а дверь, как говорит слесарь, была закрыта на два оборота.

– В таком случае я постараюсь вас долго не задерживать. Ваша жена чувствовала какую-либо угрозу?

– Если и чувствовала, то я об этом не догадывался.

– Вы уверены?

– Конечно и… теперь кусаю локти. На самом деле ее хандра заслоняла все остальное.

– Вы ведь подали заявление о разводе?

– Да, но…

– Но?

– Это она была инициатором развода.

Брюс молча ждал. Креспи заложил руки за голову и со страдальческим выражением лица потянулся, сказав, что у него было просто сумасшедшее утро. Что опять все бередить очень трудно. Особенно в такой час.

– Почему она хотела развестись?

–

Она изменилась… Мы изменились, она и я. Пошли разными путями, наши интересы разошлись…

– Простите, вы сказали: «она изменилась».

– Да. И что?

– В каком смысле изменилась?

– О, это со всеми случается, я думаю. Появляется усталость, с возрастом ее все трудней переносить.

– Так в чем же она изменилась?

– Ну, например, она очень долго колебалась, соглашаться ли ей занять пост в Комиссариате по атомной энергии. Между тем это работа весьма интересная. Я знаю многих, кто согласился бы не раздумывая.

– Прежде ей не были свойственны колебания - вы это хотите сказать?

– Именно так. В молодости она всегда знала, чего хочет. Моя жена была очень волевым человеком. И очень талантливым.

По его лицу пробежала легкая нежная улыбка. Креспи опять тяжело вздохнул, когда Брюс спросил:

– Вы знаете, почему она в конце концов ушла из «Корониды»?

– Ей не нравилась атмосфера, я думаю.

– Она вам не говорила ничего более конкретного?

– К сожалению, нет. Ваши коллеги расспрашивали меня об этом в течение нескольких часов, и я не мог сказать им ничего существенного. Я не знаю, почему отравили мою жену и что означает эта пластмассовая зверушка. Патрисии ничего не надо было скрывать. Она была женщиной хрупкой, одинокой и… вы мне позволите закурить? Я знаю, в кабинетах курить запрещается, но…

– Курите.

Жюльен Креспи зажег сигарету и с явным облегчением сказал:

– По телефону вы мне говорили, что расследуете еще одно дело об отравлении.

– Стрихнином. Убийца оставил подпись. Слово «Кобра» на паркете.

– А чем написано?

– Кровью жертвы.

– Кто жертва?

– Один ученый, Поль Дарк.

– Дарк? Да это же друг моей жены!

– Она не говорила вам, что его убили?

– О нет! Но они знали друг друга со студенческой скамьи. Потом встретились в Институте Пастера. И еще раз - в «Корониде».

– А вы были знакомы с Полем Дарком?

– Мы виделись однажды.

– Когда это было?

– Когда? Три или четыре года назад, кажется. В Риме.

– Продолжительный уик-энд на вилле Андрованди?

– Да, да, именно так. «Коронида» тогда устроила пышный прием.

– На этом приеме вы ничего особенного не заметили?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, между вашей женой и Дарком, например.

– Почему я должен был что-то заметить?

Брюс объяснил, что у Дарка была любовница, но никто не знал, кто она.

– Только не Патрисия, - спокойным голосом заявил Креспи.