Кобыла-охранница
Шрифт:
— Ты уже рассказал своей сестре обо мне?
Жеребец тут же отдёрнулся и сглотнул.
— Ну… Она… Гмм… Была занята… И… Эмм…
— Биг Макинтош! Мы встречаемся уже целый год, и ты всё ещё не рассказал об этом своей сестре?!
Моя хозяйка тут же ударила его передним копытом по ноге, а я в это время улыбалась. Макинтош был слишком сильным для моих копыт.
— Прости меня. Прост я так думал, что если мы долго будем вместе, то она сама об этом узнает. — сказал он с глуповатой улыбкой на лице. — Вот что я тебе скажу, Мэри: после того, как я
— И? — спросила я, почувствовав, как вопросительно поднялась моя бровь.
— И ещё я расскажу своей сестре и всем знакомым об одной замечательной кобылке… — продолжил он, положив свою голову на мою.
— И-и-и? — снова тихо спросила я.
Макинтош выглядел немного встревоженно, но лишь мгновение, пока наконец не сказал:
— И… о том, что мы уж начали планировать нашу свадьбу.
Я растаяла от слов жеребца, целуя его и чувствуя, как он держит меня. И наконец, как будто нарочно пытаясь разбить мне сердце, наши губы разомкнулись.
— Ну… Ладно тогда, — сказала я, чувствуя, как слёзы катятся по моим щекам. Раздался шум приближающейся небесной повозки, приземлившейся у дома на холме, рядом с озером.
— Я… так долго этого ждала. Наверное, я смогу подождать ещё немного.
— Я люблю тебя, Мэрипони, — прошептал он мне на ухо.
— А я тебя, Макинтош, — ответила я.
Мы стояли, обнявшись, ещё несколько секунд, а затем разошлись. До того момента, как я не осталась тут одна, под звёздами, я не замечала, насколько холодна ночь. Я слушала шаги жеребца, шедшего по мостику, а потом обернулась и увидела, как он тоже обернулся в мою сторону, а затем залез в повозку.
И тут я закрыла глаза, почувствовала движение своего рта и услышала очень тихий шёпот, сошедший с самых кончиков моих губ:
Ты скоро станешь отцом, Мак.
Я тотчас же вышла из воспоминаний, уставясь на мягко светящуюся дугу под моим рогом. Любовь. Она была подобна звёздам. Я никогда не видела её раньше, не так, как сейчас, по крайней мере. Не так, чтобы щемило в груди. Глори и П-21 озабоченно смотрели на меня.
— Ты… в порядке, Блекджек? — спросил П-21.
Была ли я в порядке? Не знаю. Почему как только я начинала что-то делать, мои мысли или чувства тут же уводили меня куда-то в сторону? Я села, стараясь привести эмоции в порядок.
— Кто такой Макинтош? — спросила я, глядя на своих спутников.
— Ты все уроки проспала, что ли? — спросил П-21, глядя всё ещё озабоченно. — Биг Макинтош был героем эквестрийской армии. Он так и не стал офицером, но был всегда смел и несгибаем вплоть до своей гибели при попытке покушения в утёсе Разбитого Копыта.
«Покушения?»
Внезапно я вспомнила старые дневниковые записи Хосса с фермы у затопленного поля.
— Он погиб, защищая Принцессу Селестию, — сказала я, оглядываясь на просмотренный шар. — У него был кто-нибудь?
Они
— У него кто-нибудь был? Семья? Дети? — я с трудом проглотила подступивший к горлу ком. — Кто-то по имени Мэри? Может, Мэрипони?
— У него были младшие сёстры, Эпплджек и Эпплблум… но больше никого. Мне так кажется, — сказала Глори, качая головой.
Чёрт. Теперь я понимала, что чувствую. Неужели там, выше звёзд, была какая-то садистская тварь, которая решала, в какие ещё бездны скорби и сожаления меня окунуть? Нет… Я не могла позволить себе так думать. Иначе жизнь стала бы просто невыносимой.
— Извини. Наверно, там было плохо, — мягко и заботливо сказала Глори.
— Нет… — тихо ответила я.
«Он погиб и оставил её одну с ребёнком, всеми забытую».
— Там не плохо. Там прекрасно.
И от этого было ещё тяжелее. Прикрыв глаза, я вышла из комнаты подышать свежим воздухом и смыть под дождём хоть немного своей печали.
Освежившись под дождём, я рассказала обоим моим спутникам о том, что было в шаре памяти. Удивительно, но рассказ о том, что у героя Эквестрии была любовь, которая так и не попала в учебники истории, казалось, тронул П-21 сильнее, чем Глори. Мне не давал покоя вопрос, почему о ней забыли. Хранила ли она молчание, чтобы защитить своего жеребёнка или кобылку от тяжести той трагедии? Пробовала ли она поговорить с Эпплджек? Или просто редактор решил, что она не заслуживает упоминания? И самый больной вопрос — как сложилась её дальнейшая судьба? Погибла ли она вместе с ребёнком Макинтоша рядом с тем озером, отравленным радиоактивными осадками, когда мир вокруг неё рухнул?
Я знала, что это не должно меня интересовать. Её не было в живых уже больше двухсот лет. Зачем же было волноваться за давно умершую пони? Было ли это от тщеславия? Хотелось ли мне, чтобы кто-то помнил Охранницу двести лет спустя? Или это было от одиночества, от того, что мой мир, в котором раньше было Стойло и несколько сотен пони, теперь сжался лишь до полу-дюжины знакомых, и мне отчаянно хотелось дружбы с кем-то добрым? С тем, кто мог бы научить меня чему-то хорошему в жизни? Ведь просто взгляд на статуэтку Флаттершай вдохновлял меня на то, чтобы быть лучше. Мне нужно было стать лучше.
Я пересмотрела воспоминания ещё три раза, но это не принесло мне ничего больше, кроме сожаления.
Как бы я хотела, чтобы к утру дождь закончился. Вернее, мне хотелось, чтобы он закончился, и я впервые увидела луну, звёзды и, наверное, солнце тоже. В действительности же дождь был недостаточно сильным, чтобы помешать нам продолжить путь, но зато этого хватило, чтобы превратить землю вокруг в жидкую грязь. Мы были к северу от НПЦ Айрошод, но мне хотелось взять у П-21 бинокль и хорошенько осмотреться вокруг. Западнее виднелся холм, и я надеялась, что мы сможем разглядеть Шоссе Сансет с его вершины. Хотелось бы видеть, сколько уже охотников за головами сидит у нас на хвосте.