Кочегарка
Шрифт:
Стычка закончилась – по крайней мере, на сегодня, – но очень скоро они выяснили, что их потери на этот раз гораздо значительнее, чем раньше. Три человека были убиты и еще более десятка серьезно ранены. Несколько человек расхаживали по лагерю и рассказывали всем, кто соглашался их выслушать, что они увольняются и что никакие деньги не заставят их работать под постоянной угрозой всеобщей резни. В северном конце лагеря начался пожар и две палатки горели ярким пламенем, но китайцы наконец пришли в себя и начали тушить его, передавая из рук в руки ведра, которые они наполняли в ближайшей протоке.
Целью сиу было остановить или хотя бы затормозить строительство железнодорожной линии, и они частично добились своего. Вагон с инструментами оказался перевернут,
– Фаулз!
Джонни обернулся и увидел Дункана, который шел к нему с широкой улыбкой на лице, зачехленным револьвером и двумя винтовками, перекинутыми через плечо.
– Десять! – крикнул он. – И все трупы.
Джонни устало кивнул, показывая, что он услышал то, что ему говорили, но никак это не комментируя. Этот парень был хвастуном и, без всякого сомнения, самым эгоцентричным человеком из всех, кого Джонни приходилось встречать. Даже посреди всего этого ужаса Дункан видел только то, что имело отношение непосредственно к нему. Характерно, что он был уверен, что ведет себя как настоящий герой.
Кто-то уже приказал китайцам собрать убитых сиу, и маленькие люди с косичками парами передвигались по полю боя, разыскивали убитых и оттаскивали их к полотну дороги, где Максвелл и еще несколько ублюдков, умеющих только махать кувалдой, взрезали им животы и оставляли стервятникам. Джонни прошел мимо мертвых и умирающих. Он бы никогда никому в этом не признался, но в глубине души был на стороне индейцев. Эта земля принадлежала им с незапамятных времен, а теперь какие-то чужаки вели железнодорожную ветку прямо через нее. Оказавшись в такой ситуации, он бы тоже стал сопротивляться…
Кто-то тронул его за плечо, и Джонни резко обернулся, едва не выхватив револьвер, – но это был только Тиббитс, и Фаулз смог слегка расслабиться, глубоко вздохнув.
– Все закончилось, – сказал наемник. – Расслабься. Я просто пришел выразить соболезнования.
– Прости, мысленно я все еще там.
– Знаю.
У Тиббитса были вечно грустные глаза, и выглядел он так, будто тащил на плечах все проблемы мира. И, насколько знал Джонни, именно так это и было. Они вдвоем никогда не говорили ни о прошлом, ни о будущем, а только о настоящем. И хотя Тиббитс пытался убедить его в обратном, Джонни чувствовал, что тому не нравится убивать и что Тиббитс мечтает о какой-то другой карьере.
В противоположность Дункану.
Молодой человек протиснулся между ними и положил им на плечи свои мускулистые руки.
– Кто-нибудь может побить мой десяток?
Джонни покачал головой. В действительности же он не был способен на подобные подсчеты. Он никогда не гордился своей работой, он ее просто выполнял.
– Я, честно, не знаю, – ответил Тиббитс, тяжело вздохнув.
– Но все мы знаем, что Максвелл не сможет даже приблизиться к этому результату, – произнес Дункан с заговорщицким смешком, который быстро перерос в маниакальный смех. Джонни сжал зубы.
– Китаезы совсем не помогли, – заметил Тиббитс, решивший не обращать на Дункана внимания.
– Иногда меня это бесит, – кивнул Джонни.
– Хотя они неплохие работники, – добавил Тиббитс.
Они проводили взглядом двух китайцев, которые несли труп сиу к полотну.
– Да, – согласился Джонни. – Думаю, ты прав.
Еще одно нападение индейцев.
Харрисон был настолько зол и расстроен, что ему хотелось заехать кулаком в стену. На этот раз они напали не на строителей и не на лагерь, а повредили рельсы в двух днях пути на восток. Это было на удивление примитивное нападение, произведенное без помощи современных вооружений или краденой взрывчатки, а с помощью обломков скалы и грубой силы, которые использовали для того, чтобы серьезно повредить пути. Поезд с припасами,
Теперь придется направить туда ремонтную бригаду, прежде чем в путь отправится следующий поезд с припасами, а это задержит строительство, по крайней мере, на неделю. И то если ему удастся найти рабочих, которые не испугаются возможных нападений дикарей. Хотя туда всегда можно направить китайцев… Они сделают все, что им прикажут. И за сущие гроши. Китаезы были так счастливы оказаться в Америке, что с радостью брались за любую дерьмовую работу, которую им предлагали.
Харрисон выглянул из окна кабинета на железнодорожный двор. Так как же со всем этим быть? Закончить проект вовремя без использования китаез просто невозможно. В настоящее время у него на зарплате находятся шесть тысяч китайцев, и за все это время он ни разу не пожалел, что нанял их; правда, сейчас их приезжало все больше и больше, а благодаря строительству железных дорог они распространялись по всей стране. Ему не хотелось в этом себе признаваться, но, может быть, этот надутый индюк Честер Уильямс и прав. Что, если у китайцев есть какой-то долгоиграющий план, какая-то отдаленная цель? Америка – страна большая и во многих местах совсем не заселена. Им пришлось вышвырнуть отсюда британцев, французов и испанцев, чтобы достичь того, чего они уже достигли, и они все еще пытаются покончить с индейцами. Может быть, китайцы думают далеко вперед и планируют отдаленное будущее, надеясь получить свой кусок этого пирога и прирезать себе значительные земные пространства?
Харрисону было неприятно думать, что он в какой-то мере содействует претворению их плана в жизнь.
Но что он может с этим поделать? Он владеет железнодорожной компанией, и его задача – обеспечивать движение поездов, а не рассуждать, где кого поселить.
А с другой стороны, это его страна и он не хочет видеть ее заселенной кем попало. И этот вредина Уильямс, может быть, в чем-то и прав. Харрисон решил, что в свой следующий приезд в Вашингтон он обсудит этот вопрос с людьми, у которых могут быть кое-какие ответы и кто может как-то повлиять на такую ситуацию.
Июль 1867 года
О’Хирн стоял над землекопом и избивал его ногами. Делал он это изо всех сил, а китаеза все время пытался отползти в сторону.
– Когда я говорю сейчас, это значит именно сейчас! – кричал О’Хирн, подчеркивая каждое слово ударом ноги по китайской заднице. Он не знал, понимает ли рабочий, что он ему говорит, и даже понял ли он в самом начале, что от него требовалось, но такой способ выпускать пар ему нравился, поэтому он продолжал избиение даже после того, как мужчина потерял сознание.
Как всегда в таких случаях, переводчик был болен и абсолютно бесполезен – сейчас он истекал потом от лихорадки в одной из палаток на китайской стороне лагеря. О’Хирн был уверен, что никогда не видел настолько обабившегося мужика. Скорее всего, этот сукин сын – евнух. Они же попадаются там, в Китае?
Удивительным было то, что другие китаезы, казалось, не болели никогда. Или просто не показывали этого. Его люди страдали от дизентерии и других желудочных заболеваний половину сезона. А эти китаезы вкалывали день за днем, невозмутимые и неприхотливые, как машины. Скорее всего, это от того, что они привезли с собой всю еду, все эти непонятные травы и прочее дерьмо. Они даже воду кипятят, прежде чем ее пить. Если б эта еда, которую они готовят, не выглядела так отвратительно, О’Хирн заставил бы их готовить на весь лагерь. Но он не собирался заставлять своих людей потреблять варево этих язычников.