Код Бытия
Шрифт:
Фильма Ласситер так и не увидел, да и едва помнил тот 1986 год. Это был год, когда он зарегистрировал свою фирму и как сумасшедший подыскивал людей и помещение. Дел было выше головы, и он не успевал с ними справиться, вкалывая по шестнадцать часов в сутки. В общем, все остальное, включая Джилиан, растворилось в бешеном потоке работы.
Бакс звонил по телефону, заказывая пиццу в каком-то местном заведении, хвастающемся «самой настоящей кирпичной печью» и бесплатной доставкой.
– Позвоните снизу от портье. Я спущусь и заберу все сам. Не забудьте салат.
Затем
– Нет, – сказал он, – они этого не делают. Позвоню тебе завтра утром. – Положив трубку, коротышка повернулся к Ласситеру и спросил: – Значит, вы живете в сельской местности?
– Мало кто считает Маклин сельской местностью, – ответил Джо.
– Пико увидел оленя и чуть не уделался от страха, – со смехом пояснил Бакс. – Вы знаете, что он у меня спросил?
Ласситер отрицательно покачал головой.
– Не кусаются ли они?
Они сидели на диване, смотрели «Быструю дорожку» и поглощали пиццу. Пиво оказалось холодным, салат свежим и хрустящим, а пицца – даже лучше, чем следовало.
Фильм был смешным, но Ласситер чувствовал, что он балансирует где-то на грани искусства. Окажись режиссер чуть менее изобретательным, а актеры не столь талантливыми, картину никто бы не смог досмотреть до конца.
Ткань фильма не расползалась лишь благодаря Каллисте. У нее был особый комедийный талант, и это спасало роль, которая в другом исполнении превратилась бы в клише. Каллиста играла не тупую блондинку, а хитрющее создание, умеющее изобразить бесконечную глупость, когда это выгодно.
Бакс, похоже, знал фильм наизусть и подталкивал Ласситера локтем, когда предстояло нечто интересное.
– Сейчас они отправляются во Всемирный торговый центр. Обратите внимание на этого парня! – восклицал он и в результате пропускал всю сцену.
В середине фильма Бакс ткнул Ласситера в бок и прошептал:
– Боже мой! Только взгляните.
Каллиста в шляпке с темной прозрачной вуалью и черном костюме появляется в траурном зале среди участников скорбной церемонии. Усопший покоится в открытом гробу, окруженном множеством цветов, он и Каллиста – сообщники. Каллиста неторопливо подходит к гробу и, преклонив колени, начинает молиться. Во всяком случае, так кажется зрителю до тех пор, пока камера не наезжает ближе. Здесь все видят, что она и «труп» отчаянно переругиваются сквозь стиснутые зубы.
– Дай мне ключ! – требует она.
– Не могу! Они увидят, как я двигаюсь.
– В каком он кармане? Я сама возьму!
– И бросишь меня здесь? Нет, так дело не пойдет!
К ужасу стоящего рядом распорядителя и изумлению остальных скорбящих, Каллиста начинает обшаривать карманы жмурика.
– Клянусь Господом, Вальтер, если ты не дашь мне эти хреновы ключи, я тебя убью!
– Ты не можешь меня убить, – произносит «труп», поднимая брови. – Я мертвец! И в этом – весь трюк!
Распорядитель церемонии хлопается в обморок, Каллиста
– Стоп! – заорал Ласситер.
Схватив панель дистанционного управления, он нажал кнопку обратной перемотки.
– Господи! – запричитал Бакс. – Что вы делаете? Это же один из самых потешных кадров!
Ласситер поднял руку и издал нечленораздельный звук. Бакс часто закивал, вспомнив, что интерес Ласситера к Каллисте Бейтс выходит за рамки фильма и не имеет ничего общего с желанием поразвлечься.
– Открою-ка я еще баночку, – огорченно вздохнул телохранитель. – И может быть, раздобуду лед.
Ласситер кивнул не слушая. Он перемотал весь фильм и вернулся к сцене, которую хотел рассмотреть. К тому моменту, где скрытое под вуалью лицо Каллисты показывалось крупным планом. Он нажал кнопку «пауза», и кадр замер на экране.
Чем дольше Джо всматривался в изображение, тем меньше сомнений у него оставалось. Да, именно эта женщина присутствовала на похоронах Кэти и Брэндона.
Каллиста Бейтс.
Стоя в номере отеля «Комфорт» перед мерцающим экраном телевизора, Ласситер припоминал похороны так, как если бы это было кино.
Стоящие в прямоугольной могиле полированные деревянные гробы – большой и маленький, Кэти и Брэндона… На крышках белые розы, брошенные участниками церемонии. Последняя роза падает кинематографически медленно и чуть подскакивает при ударе о крышку.
Какой-то мужчина – да, это он, Ласситер, – стоит в стороне, готовый принять невнятные соболезнования тех, кто явился отдать последнюю дань уважения Кэти и ее сыну. Первой из всех незнакомых ему людей, а таковых большинство, к Ласситеру приближается привлекательная блондинка в черном костюме и старомодной шляпке с темной газовой вуалью.
На мгновение Ласситер пришел в себя и посмотрел на телевизионный экран, затем закрыл глаза, снова вернувшись к воспоминаниям.
Тогда на похоронах женщина показалась ему знакомой, но Джо никак не мог вспомнить, где он ее видел. Одна из соседок Кэти, а может быть, мама приятеля Брэндона по детскому саду? Мальчик был примерно того же возраста, что и Брэндон, с темными вьющимися волосами и смуглой кожей жителя Средиземноморья. Ласситер тогда смутился, что забыл имя женщины, и сейчас, закрыв глаза, он восстановил в памяти всю сцену. Вот, склонившись к ней, он спрашивает: «Я вас знаю?» Она качает головой и произносит: «Я встретилась с вашей сестрой в Европе».
Неожиданно экран ожил – время паузы истекло, – и Каллиста, сунув ключ в карман, начала расталкивать скорбную толпу.
Звук, наполнивший комнату, казался слишком громким, как будто кто-то включил его на полную мощность. Ласситер вырубил телевизор и задумался. На похоронах Кэти и Брэндона Каллиста, кажется, представилась и назвала имя своего сына. Джо был уверен в этом, но как ее зовут, вспомнить не мог. Не мог, и все – хоть убей.
Со вздохом сев на софу, Ласситер открыл банку пива. Каллиста Бейтс или Мэри Уильямс – безразлично – в ноябре была еще жива. Так же как и ее сын. Но живы ли они сейчас? И если да, то где они?