Код человека. Часть 1
Шрифт:
После тира снова захотелось жить, смеяться и творить всякие безумства. Даже Рю потеплела к Шестерке — ведь это была его идея. Втроем они гоняли по Йорку на дорогущем электрокаре Такахаси так, чтоб шины горели, зависали в старом кинотеатре на премьере новой части «Героев», попробовали все мороженое в торговом центре на Фултон-стрит. Чес даже вынудила проспорившую еще в тире Рю съесть ее любимый веганбургер со шпинатом, соевым мясом и острым соусом — бедняжка так жалобно умоляла не заставлять ее этого делать, что Чес это только раззадорило добавить в заказ большую порцию картошки-фри.
—
— Фу, ну вы еще потрахайтесь прямо здесь!
— Пошел ты, Рэд! — хором сказали они и хором же рассмеялись.
Это было очень веселое время. Почти счастливое, если бы мысли Чес периодически не возвращались к Квинту. Когда случится следующая встреча? Ей спать с Градином под подушкой? Или не спать вообще? Сможет ли он достать ее в пентхаусе? Квинт говорил, что не хочет ей вреда, но что тогда? Вернуть ее домой? Это и есть вред, она туда не вернется! Как все сложно. Почему они просто не отстанут от нее? Почему просто не забудут, что она существовала? Все равно последние годы всем там на Чес было плевать, кроме П. Митчелла.
— Ты снова зависла. — Рэд помахал рукой перед ее лицом. — Развисни. Слишком много думаешь. Плохо для кармы — так моя мамуля говорила.
— Мамуля? — Чес смешливо фыркнула. — Ты же сирота.
Шестерка неопределённо махнул надкусанной картошкой-фри.
— И что? Мертвая мамуля шептала мне из астрала, пока я сосал роботизированную сиську в приюте Святого Августина. Да-да! Так и говорила: «Милый мой мальчик, однажды ты станешь взрослым, так запомни мое материнское наставление: если будешь много думать — писька не вырастет!».
Чес расхохоталась, запрокинув голову, а объевшаяся до отвала Рю покачала головой:
— Ты чокнутый.
— Ну уж не мне тягаться по чокнутости с тароманкой, детка. — Шестерка повертел пальцем у виска. — Расскажи, что ты добавляешь в свои чаи, чтобы лучше слышать карты, а?
Очаровательные азиатские глазки Рю нехорошо сузились так, что она стала походить на недовольную кошку.
— Что-то тебя заносит, Говард…
— Нет, ну правда! Что-то же ты должна принимать, чтобы разбираться в этих картинках. Я бы точно принимал. Они вообще работают? Твои расклады? Чес, у тебя что-нибудь сбылось?
Хм… ну, Жрица в ее жизни и впрямь появилась, вот она сидит напротив, недовольно хмурится. И неожиданная встреча… и трудности…
— Вау, как оригинально, — сказал Рэд, когда она все это озвучила. — Похоже на общие фразы какой-нибудь гадалки-шарлатанки из зомбоящика. Так и я погадать могу.
Рю молча сверлила Шестерку недобрым взглядом, тот с невинным видом хлопал глазками, как девочка из рекламы его любимых голубых жвачек. Ну дурак дурачком. Так, пора это прекращать… Чес хлопнула ладонью по столу.
— Брейк, шизотерики. Не хочу, чтобы мои лучшие друзья ссорились.
— Так себе друг, — пожала плечами Рю.
— Так себе подруга, — парировал Рэд.
— Да вы серьезно?! Испортите мне настроение — брошу вас тут и пойду тусить одна!
— У-у-у, — протянул Шестерка, сочувственно глянув на
— Это уж точно тебя не касается.
— Ну, Чес нарекла меня лучшим другом, в душе не знаю — как это, но пытаюсь соответствовать.
— Да ну заканчивайте…
— Ты наркоман, Говард, и лучше бы вообще держался от нее подальше.
— Ну я хотя бы не силиконовая…
— Да завалите вы! — Чес вскочила. — Оба! Какого вы тут устроили вообще? Бесите! Черт! Я буду дружить, с кем хочу! И сама решу!..
Она и не заметила, как птичка-иголочка вылетела из нее сама собой. Это был импульс, бегущий впереди разума, желание, подхватившее действие. А когда иголочка попала в цель и прогрызла ЩИТ прелестной сакуры, то было уже не остановиться. Она давно хотела заглянуть под эту серебристую черепушку, давно хотела понять — как, как она это делает? Но в черепушке не было колдовства. Ничего такого, что было у Чес. Надо копнуть глубже, еще глубже, безжалостно прорубить путь сквозь густые ароматные заросли камелии, нещадно срезая цветок за цветком…
— Чес! Ау! Черт, остановись, люди смотрят… ты сейчас ее сломаешь! Чес!
Рэд тряхнул ее за плечи так, что в ее собственной черепушке что-то зазвенело. А когда она очнулась, то увидела, как Рю сидит за столом, скрючившись и держась за голову. Кажется, она тихо стонала и совсем не от удовольствия.
— Все в порядке! — Шестерка резко отпрянул от Чес, чтобы посетители кафе не подумали, будто он ее домогается. — Сестричка словила приступ, я просто помог!
— Рю… Рю, я…
— Не надо! — Такахаси отдернулась, когда Чес попыталась коснуться ее плеча. Она тяжело дышала и выглядела ужасно напуганной.
— Я не специально, я…
Рю вдруг сорвалась с места и выбежала из кафе — только дверца звонко хлопнула дурацким колокольчиком. Чес хотела побежать следом, но ноги как будто приклеились к кафельному полу. Ей было жутко стыдно.
— Я облажалась, да?
Рэд поджал губы:
— Да, ты облажалась.
Рю игнорировала ее вызовы и сообщения несколько дней. Ее не было в «Шанхае» и Чайнатауне. Чес поняла, что не знает, где живет ее лучшая подруга. Если после этого они, конечно, еще останутся друзьями…
Дура. Ты просто дура. Да нет, даже хуже… Любому дураку понятно, что нельзя залезать в голову друзьям. Это как втайне прочесть личные сообщения, а Чес видела в фильмах, чем такое обычно заканчивается. Ничем хорошим. Обычно даже — чем-то очень нехорошим.
Рэд говорил, что жизнь — не кино, но Чес почему-то не могла отделаться от неприятного предчувствия. Нет, все-таки взломать башку, это тебе не тайную переписку спалить… Это что-то… Теперь Рю будет бояться. Каждый раз, глядя на нее, сидя за одним столом, болтая о всякой чуши, Рю будет думать — а что, если Чес опять сделает это? Ужасно. Мерзко. Может, как-то наказать себя? Подбить второй глаз, исполосовать руку, палец отрезать, случайно напороться на «бабочку» животом?