Код Кхорна 2

Джейсин Пылающий Меч

На мою сторону? Он не шутит. Хм.

– И что такого я могу им предложить, чего не может предложить Антанта?

– Чехословаки рассчитывают после окончания войны создать своё независимое государство. По плану...

– Вашему плану?
– Перебиваю монаха.

– Нашему плану, - Ярослав выделил слово 'нашему', - ты предложишь полковнику место генерал-губернатора Чехословацкого генерал-губернаторства входящего в состав Славянской Империи. Данная область будет располагаться на территории Германской и Австро-Венгерской империи.

– Ээээ, - я даже не знаю, что на такое сказать. Наконец справившись с собой, восклицаю.
– Это безумие! Полковник просто в ЭТО не поверит! И почему Славянская Империя?!

– Мы будем ОЧЕНЬ

убедительны.
– Монах и послушницы одновременно улыбнулись.
– Что же до названия, то на данный момент 'Российская империя' исчерпала себя. Да, белогвардейцев встречают как освободителей, но у них нет никакой программы кроме возвращения к дореволюционному положению дел, что само по себе является попыткой оживления трупа. Рано или поздно народ это поймёт. 'Славянская Империя' это наша программа. Не будет никакого хруста французской булки, шампанского и всего остального, что поставлялось из старушки Европы. Как только ты объявишь о создании Славянской Империи на территории Екатеринбургской губернии и огласишь программу развития, твоя жизнь станет очень напряжённой.
– Выражение глаз Ярослава заставило меня сделать шаг назад.
– Хочешь, назову потенциальных недоброжелателей и причины.
– Я кивнул.
– Большевики - с ними и так всё понятно. Партии левого толка и всякие демократы - им ты тоже нужен мёртвым. Антанта - им не нужно, чтобы у белых появился лидер вокруг которого будут объединяться войска. Старший комсостав белогвардейцев - поначалу они попытаются сделать тебя своей куклой, но когда поймут, что не получается, постараются устранить как угрозу своей власти. Поэтому тебе в основном придётся опираться на молодёжь, простой народ, мелких дворян, казаков, солдат и офицеров званием не выше полковника. Страшно?

– Немного.
– Признался я.

– Ничего. Мы тебя прикроем от убийц, дабы они тебе не мешали. Идём. Нечего здесь стоять.
– Мы пошли. Я первым. Позади остальные. Щебень трещит под ногами.- Для посторонних мы твоя свита, хех.
– На ходу принялся объяснять монах.
– Меня будешь называть отцом Ярославом. Во время разговора с Войцеховским обратишься к Вилетте за картой. Покажешь полковнику на ней будущую территорию Чехословацкого генерал-губернаторства. Начнёт громко удивляться, мол это территории германцев и австрияков ответишь 'это ненадолго'. После этого в переговоры вступлю я и дальше по ситуации. На все вопросы о том, как выжил, тоже буду отвечать я. Понял?

– У меня есть выбор?
– огрызнулся я.

– Жить или умереть.
– Безэмоционально произнёс монах.

Умереть я всегда успею. Нужно настроиться на предстоящий разговор...

*Е-1, 11:55*

– Стой! Кто идёт?
– Раздался от крайнего вагона хриплый окрик часового.

– Свои.
– Из-за моей спины ответил ему Ярослав.

На свет вышел мужчина в фуражке с 'трёхлинейкой' наперевес. Гранёный штык направленный мне в грудь грозно блестит. Дистанция - 8 метров. Видно, что владелец за оружием следит. На его груди я заметил Георгиевский крест четвёртой степени. Ветеран. На вид лет сорок. Война оставила на его загорелом и обветренном лице следы в виде нескольких маленьких шрамов. Взгляд холодных глаз напряженно скользит по нам. Палец лежит на спусковом крючке. Задерживается на мне. Не узнал.

– Что надо?

– Проводите нас к полковнику Войцеховскому, - вежливо произнёс Ярослав, - с ним хочет поговорить цесаревич.

– Цесаревич?!
– Удивлённо переспросил ветеран.

– Алексей Николаевич Романов.

Часовой пристально всмотрелся в моё лицо. Секундна, другая, узнавание, у солдата отвисает челюсть, приходит понимание, винтовка выпадает из враз ослабевших рук.

– Эта ж... я чуть... в цесаревича... не стрельнул... а как же?..

– Его жизнь была спасена от большевиков по воле Бога...
– В конце фразы мне послышалась недоговорённость, но я не стал оборачиваться.

– Слава тебе

Господи, - принялся размашисто креститься ветеран. На четвёртом разе он опомнился, подхватил с земли винтовку и вытянулся по стойке 'смирно'. Винтовку забросил на плечо.
– Рядовой Степанов. Прошу, следуйте за мной Ваше Высочество.
– И уже себе под нос добавил, но я услышал, - поседел-то как мальчонка.

Развернувшись, он строевым шагом пошёл вдоль вагонов туда, где шумели солдаты. Мы за ним.

POV Рядовой Степанов Александр Владимирович

*станция Екатеринбург-1, 12:03*

Поправив винтовку, достаю самокрутку. Не думалось мне что, заступив на пост, встречу цесаревича, которого все считают погибшим. Я видел довольно много фотографий Наследника и могу с уверенностью сказать, что этот поседевший мальчик - он. И как только-то сразу не признал? Чиркаю спичкой по коробку, прикуриваю. А спутники Алексея Николаича. Две монахини соблазнительность фигур, которых не могли спрятать даже просторные балахоны неизвестного покроя накинутыми капюшонами - ещё бы лица увидеть и самый странный поп в таком же балахоне виденный мной за всю мою жизнь. Кхе-кхе. Я отвёл их к офицерскому вагону и доложив унтер-офицеру Погану вернулся на пост. Кхе. А поп... поп был похож на солдата... нет воина... я воевал уже достаточно для того, чтобы понять, что не хотел бы сойтись с ним один на один. Его глаза были глазами матёрого убивца, несмотря на то, что он вроде бы ушел в монахи, в глазах не было ни капли смирения, ни капли доброты или отрешенности. Просто... осенило меня - Он слегка поменял поле боя всё такой же жестокий и дисциплинированный, но на другой должности. И про волю бога было произнесено, как-то странно, он говорил о боге не как о чём-то далёком, а как... как я говорил бы о господине полковнике... Я задумчиво затянулся сигаретой и мотнул головой, никогда не отличался способностью понимать людей по одному внешнему виду. Чего только в голову не придёт...

Солдат не знал, что точно так же слегка задумывались над пришедшими каждый, кто их видел. Потому что от монаха на версту тянуло одним коротким словом. Воин. Манера говорить и двигаться. Смотреть и даже дышать. Это был воин по какой-то причине напяливший балахон, и не считавший необходимым это скрывать.

Конец POV

6 Глава

POV Алексей

*возле офицерского вагона, 11:59*

Унтер-офицер Поган скрылся в вагоне. Полукругом рядом с нами собрались любопытствующие чешские легионеры привлечённые докладом часового. Правда, настороженность никуда не делась. Пристальные взгляды. У некоторых винтовки в руках, дула смотрят в землю. Переговариваются. 'Tsarevich, tsarevich', прокатывается по солдатским рядам. Ярослав спокоен. Меня же немного трясёт от их внимания.

Полковник не заставил себя ждать. Он появился в дверном проёме тамбура. На его поношенной гимнастёрке нет полковничьих знаков отличия, но манера держаться чувствуется. Острый взгляд серых глаз Войцеховского из-под козырька фуражки, скользнув по моим спутникам, остановился на мне. На вид ему лет сорок. Я буквально кожей чувствую, что меня нынешнего сейчас сравнивают с образом цесаревича времён Великой войны. Солдаты замолчали. Твёрдо смотрю в глаза офицеру. В какой-то момент Войцеховский обозначил улыбку, приподняв уголки рта. Узнал. Но вот признает ли?

– Вижу, вы узнали цесаревича, Сергей Николаевич.
– Слова, произнесённые нейтральным тоном разорвали тишину. Полковник тут же обратил своё внимание на Ярослава.
– Я со своими людьми взял штурмом особняк Ипатьева. Мы успели прорваться в подвал в последний момент, когда большевики добивали царскую семью. Лишь цесаревич уцелел по воле Бога...
– Ненависть к уже мёртвым убийцам кольнула. Повернув голову к левому плечу, я краем глаза увидел, как Ярослав приложил правую ладонь к груди. Люди вокруг начали креститься, - и получил Его благословение...