Код любви

Хабра Бал

БАХ!

Сердце заколотилось, вырывая меня из одеяла. Я сидела, дезориентированная и не могла понять, сон это или явь, или моя абсурдная мысль об убийстве серийным убийцей.

— Вселенная! Я не этого хотела, — пробормотала я, уронив голову на руки.

БАХ!

Я вскочила с кровати, шум напомнил о том, что я, возможно, не одна в этой квартире. Я бы предпочла спрятаться под одеялом, как тогда, когда я была дома одна, и скрипели половицы. Но теперь я жила одна, а это означало,

что я еще и сторожевая собака.

В ужасе я схватила первое, что попалось под руку. Это была бейсбольная бита, которую Линь подарила мне на новоселье. Десятикилограммовая металлическая бита, украшенная розовыми стразами, могла бы послужить странным практичным подарком, поскольку в первый же день моего пребывания здесь я каким-то образом создала идеальную обстановку для проникновения незваного гостя.

Я подошла к двери своей спальни на цыпочках, подбадривая себя, прежде чем дрожащей рукой взяться за ручку. Открыв ее, я щелкнула по выключателю, щурясь от яркого света, заливавшего квартиру. Я заняла оборонительную позицию с бейсбольной битой, поднятой в воздух и готовой к замаху. Пульс бился у основания горла.

Из своей комнаты я могла видеть гостиную и кухню. Пробежав мысленно по списку, я попыталась вспомнить, заперла ли я дверь. Я сделала осторожные шаги к ней, молясь про себя. Я твердо решила, что если увижу хоть одного паука, то вызову полицию.

После быстрой проверки я с облегченным выдохом опустила биту, обнаружив, что звук ниоткуда не доносится. Не услышав ничего в течение некоторого времени, я решила спрятаться под одеяло и продолжать прятаться там до рассвета. Завтра я сообщу об этом консьержу.

БАХ!

Громкое ругательство вырвалось из моих уст, когда я ударилась носком ноги о дверной косяк. Я схватилась за больную ногу и подпрыгнул на одной ноге. Ну вот, теперь я разозлилась.

Неужели девушка не может выспаться на своем искореженном куске пенопласта после душного пятичасового перелета? Судя по звукам, в здании начались строительные работы, но не может быть, чтобы в этот час здесь проводилось техническое обслуживание.

БАХ!

Внезапно, как будто мой мозг перенастроили, я подняла глаза к белому потолку. Звук доносился из квартиры над моей. Я обыскала свою комнату, пытаясь найти что-нибудь достаточно длинное, чтобы проткнуть потолок, но это было бесполезно.

В итоге у меня было два варианта: Спуститься на тридцать этажей к консьержу или подняться на один этаж и вежливо попросить нового соседа заткнуться. Я размышляла о выборе, когда под потолком раздался еще один громкий удар, сопровождаемый скрежетом проигрывателя и приглушенной музыкой.

Это стало последней каплей.

Не задумываясь, я вышла из квартиры и направилась к лифту. Было два часа ночи, поэтому я не удивилась, когда он открылся через секунду после того, как я нажала на кнопку его вызова. Я поднялась на верхний этаж так быстро, что я едва успела осознать, что делаю, и внезапно нахлынувшая волна паники захлестнула

меня. Вспомнив, зачем я здесь, я подавила тревожные чувства и понеслась к квартире, расположенной прямо над моей. Не успела я постучать, как раздался громкий стук, который можно было бы назвать скорее ударом, и я сделала шаг назад.

За деревянной дверью послышалось слабое шарканье и скрежет проигрывателя. Затем она распахнулась с такой силой, что, порыв ветра пронесся мимо меня, и мои дикие волосы заплясали вместе с ним. Яркий свет из квартиры пролился в прихожую, и он стоял там.

Плечи. Грудь. Живот.

Бицепсы, трапеции и грудные мышцы.

Мой мозг переключился на односложные фразы из учебника анатомии за десятый класс. Я не могла отключиться, и мои глаза плохо справлялись с задачей скрыть, как я сопоставляю обнаженное тело передо мной. Или голый торс передо мной. Нижнюю половину которого прикрывали серые треники.

Да, серые треники. Я была в полном ауте.

Я почти слышала слабый звук моих яичников, кричащих от радости. Последний раз они делали это шесть лет назад, и тогда все закончилось для меня не очень хорошо.

Его высокое, мускулистое тело заполнило дверной проем, и мой предательский взгляд остановился на чернильной коже его правой руки. Я сглотнула. Татуировки на рукавах были моей погибелью, и мне было трудно сосредоточиться, когда они были у мужчины. Я полагала, что в этом виноваты мои строгие родители и бунтарство в старших классах.

Заставив себя отвести глаза от гладких плоскостей его торса, я перевела взгляд на его лицо. Наши глаза встретились одновременно, и у меня перехватило дыхание.

И тут я заметила, что не только его тело привлекает меня в нем. Его каштановые волосы, были коротко подстрижены по бокам и прекрасно смотрелись на фоне смуглой кожи. Скрученные на макушке локоны придавали ему сияющий ореол в свете квартирного освещения. Как я вскоре узнала, это была не более чем иллюзия.

Я оправилась от того, что его кожа светилась на свету, а пресс был прорисован так идеально, что его можно было бы выставить в художественной галерее, где Линь проходила практику. Или то, что его полные губы были идеального розового оттенка, а светло-карие глаза были такими манящими, что мне пришлось остановить себя, чтобы не подойти к нему.

— Да? — его глубокий голос прорезал мои мысли, как зазубренный нож. Его хрипловатость не шла мне на пользу.

Кто в здравом уме откроет дверь, не накинув предварительно рубашку?

Да еще с таким телом.

Теперь, прислонившись к дверной раме, он скрестил руки, ожидая, что я скажу. Когда его полуобнаженное тело было выставлено на всеобщее обозрение, я стала очень внимательно следить за своими крошечными шелковыми шортами и камзолом на тонких бретельках. Я пожалела, что не догадалась накинуть кардиган поверх этих скудных пижам. Сквозняк холодного воздуха в коридоре падал на мою обнаженную кожу, приглашая поцелуями Херши к противостоянию с незнакомцем.