Код одиночества

Леонтьев Антон Валерьевич

– Товарищ Сталин, в древности говорили: если боги желают наказать человека, они исполняют все его желания. Похоже, желания Варвары Ивановны исполнены полностью...

– Лаврентий, не мути воду, – поморщился вождь. – И с каких пор ты стал верить в бога, скажи на милость? Какой ты после этого министр внутренних дел нашей великой Родины?

И все же Варя не могла отделаться от ощущения, что Берия на что-то намекает или, возможно, что-то затевает. Со времени кошмарного инцидента на его даче и «мокрого разговора» в кабинете прошло больше десяти лет, но он наверняка

не мог забыть унижения, нанесенного ему Веселовским.

Грозовые тучи, сгустившиеся над семейством маршала Веселовского, внезапно превратились в ураган, который обрушился на них в день двенадцатой годовщины свадьбы Вари и Михаила – 24 ноября 1952 года.

Глава 32

В тот день маршал Веселовский задумал ошарашить жену сюрпризом – он решил самостоятельно приготовить праздничный ужин. По сему случаю Клавочка получила выходной, а заместитель министра обороны, повязав фартук, встал к плите.

Варя и девятилетний Мишутка хотели помочь отцу, но тот строго-настрого запретил им появляться на кухне, разрешив, однако, накрыть на стол в гостиной. Варя, чувствуя аппетитные запахи, доносившиеся с кухни, услышала звонок в дверь. Она уже знала, кто пришел – адъютант Миши с корзиной роз: это стало их семейной традицией. Интересно только, какие цветы будут сегодня? В прошлый раз Михаил умудрился раздобыть черные розы – вроде бы они спецрейсом были привезены из ГДР.

Варя открыла дверь и увидела на лестничной площадке нескольких военных с хмурыми, неприветливыми лицами. Странно, разве они ожидают гостей? Наверняка Миша пригласил сослуживцев и забыл ей сказать.

Один из военных, бесцеремонно оттолкнув Варю, прошел, поскрипывая сапогами, в холл. Следовавшие за ним подчиненные рванули в квартиру, заполняя комнаты. Варя в недоумении произнесла:

– А в чем, собственно, дело?

Военный, развернувшись на каблуках, глянул на Варю, и она отвела глаза, не выдержав его инквизиторского взора. Мужчина сунул ей в лицо бумажку и сказал:

– Ордер на обыск. Так, где понятые?

Появились соседи, профессорская чета, – страшно сконфуженные, старающиеся не смотреть на Варю.

Один из незваных гостей, под ноги которому попался Мишутка, дал ему затрещину и процедил:

– Прочь с дороги, щенок, не то плохо будет!

– Полковник, что такое? – раздался громовой голос.

В дверях кухни стоял Михаил. Взглянув на маршала, вокруг пояса которого был повязан фартук, военный протянул ему бумаги и отчеканил:

– Гражданин Веселовский, вот ордер на обыск в вашей квартире. И другой – на ваш арест!

Маршал коротко рассмеялся, снял фартук, швырнул его в грудь военному и сказал:

– Полковник, ты соображаешь, с кем говоришь? Я – маршал Советского Союза, заместитель министра обороны, дважды Герой...

– Вы, гражданин Веселовский, мне не тыкайте, – наступая сапогом на фартук, перебил его военный.

– Как вы смеете? Какой я вам гражданин? Я старший по званию и приказываю немедленно прекратить балаган! – заявил Михаил Порфирьевич.

Видя,

что его слова не возымели нужного эффекта, он подошел к телефону, висевшему на стене, сорвал трубку и набрал номер. Дожидаясь ответа, сказал:

– Полковник, знаете, кому я звоню? Товарищу Сталину! Вы ответите перед ним за подобный произвол, под трибунал пойдете вместе с вашим начальством. Разве я не в курсе, чьи это проделки? Конечно же, маршала Берии, который не может простить мне, что, как щенок, обосса...

Военный махнул рукой, и трое подчиненных бросились на маршала. Варя стала свидетельницей того, как они обрушились на Веселовского: один ударил под дых, другой – несколько раз кулаком в лицо и по шее, третий – ногой в пах. Михаил со стоном повалился на пол, Варя метнулась к мужу, но ее схватил за руку военный.

– Не вмешиваться, гражданка, – заявил он ледяным тоном и с силой оттолкнул ее.

– Не трогайте моего папу! – крикнул Мишутка и бросился на военного, который бил ногой в живот лежавшего на полу Веселовского. Он вцепился в бедро типу, и тот вдруг взвыл – Мишутка укусил его. Стряхнув ребенка, как муху, он дал ему такую затрещину, что тот повалился на пол.

– Убрать гаденыша! – распорядился полковник. – А еще раз попытается напасть – разрешаю применить табельное оружие.

Варя, обхватив Мишутку, подняла его, чувствуя, что по лицу ребенка струится кровь. Господи, неужели это происходит с ними?

С кухни потянуло горелым, и полковник взвизгнул:

– Он сжег бумаги! Остановить, пресечь, запретить!

Грохоча сапогами, верные вассалы влетели на кухню, а секунду спустя был дан отбой.

– Пирог в духовке подгорел, – сообщил один из типов. Другой стряхнул с противня подгорелый пирог и наступил на него ногой.

– Гм, с клубникой, что ли?

– Со смородиной и вишней, – добавил кто-то. – Моя бабушка такой мастерица делать.

Варя, прижав к себе Мишутку, сидела на полу. Профессор-сосед с виноватым лицом подал ей стул, за что заработал окрик полковника:

– Эй, понятой, без ненужной инициативы! Ваше дело – находиться в квартире во время обыска и подписать протокол.

И, подойдя к Варе, вырвал из-под нее стул. Мишутка уткнулся в живот матери, борясь со слезами. Варя избегала смотреть на Михаила – муж, избитый сотрудниками Министерства внутренних дел, хрипло дыша, полусидел, прислонившись окровавленной головой к косяку. Варя спросила полковника:

– Могу ли обработать и перевязать раны мужа? У нас имеется домашняя аптечка, там, на кухне, в навесном шкафчике...

– Нет! – выкрикнул полковник. – Откуда я знаю, может, там не зеленка в пузырьке, а цианистый калий, и вы, враги народа, таким образом пытаетесь свести счеты с жизнью, желая избежать справедливого советского суда!

Обыск длился почти четыре часа. В самый его разгар появился адъютант Михаила – он принес корзину с розами невероятного черного оттенка. Полковник велел задержать и допросить адъютанта, а цветы из корзины выпотрошил, желая знать, не спрятано ли на дне тайное донесение или секретные бумаги.