Код Вавилона
Шрифт:
Крис перебил ее движением руки, пристально глядя на старого и неопрятного мужчину, который с ухмылкой обошел вокруг машины, с любопытством их разглядывая. Он погладил рукой правое крыло, а потом сжал руку в кулак и с силой ударил по капоту. При этом он захохотал, а потом заковылял прочь.
— Скотина! — выругалась профессорша.
— Оставьте его. Дно жизни. И дальше?
— После войны музеи грабили русские, в конце пятидесятых пошла волна возвратов — между братьями-то по социализму.
По мере того как она говорила, напряжение отпускало ее. Концентрация на привычном и знакомом помогала преодолеть кровавый шок.
— И как вы натолкнулись на ящик с фрагментами?
— Мы давно готовили выставку о Колдевее, которую сейчас как раз показывают в музее к его стопятидесятилетию. Поэтому в последние годы мы обыскивали запасники, изучали документы, каталогизировали. Потом поступило предложение Форстера. По его копиям мы без труда определили, что текст написан уже давно.
— Как это?
— Перевод текста с табличек был отпечатан на пишущей машинке. Так что нетрудно было понять, что текст написан десятки лет назад. Форстер явно скопировал части старого перевода. К сожалению, копия не полная. Текст обрывается на середине фразы.
— И вы поэтому хотите сперва увидеть все таблички, чтобы узнать, интересны ли они настолько же, как те, которые вы уже знаете по записям.
— Вот именно. По крайней мере, с отрывком Форстера мы могли искать целенаправленно, упорядочить фрагменты, заново найти место тому, на что раньше не обращали внимания. Поначалу это было рутинной работой, пока мы не натолкнулись на упоминания, которые несколько прояснили тот давний процесс.
— Однако полной копии, сделанной в двадцатые годы, у вас нет, — подытожил Крис.
— Нет. Она исчезла.
— И в церковных архивах ее тоже нет?
— Нет — насколько я могу знать.
— Собственно, для меня это не имеет большого значения, — сказал Крис. — А что с деньгами?
— А что с табличками? У вас же не все с собой в рюкзаке.
— Мы прекрасно можем совершить эту сделку через два часа. Я покажу вам таблички, вы отдадите мне деньги.
Она вскипела:
— Ваша алчность — это одно, а реальность — совсем другое! Я же не разгуливаю по Берлину с такой суммой! Тем более не зная, что я за нее получу!
— Скоро узнаете. Так хотите или нет?
— Если остальные таблички сдержат то, что обещали предыдущие, тогда оговоренная цена остается в силе. Брандау ждет моего звонка, тогда и будут деньги.
— Сегодня же вечером, — настаивал Крис.
— Как договорились — сегодня же вечером.
— Что это вы вдруг заторопились?
Рамона Зельнер нервно взмахнула рукой:
— Да эти древности
Крис покачал головой.
— Вы изолгались, — со злостью сказал он. — Вас послушать, так кругом сплошные самаритяне. Уж признайтесь, что вам не терпится завладеть этими табличками! Случай — уникальный, большинство ученых всю свою жизнь мечтает о таком шансе.
Установилась ледяная тишина, потом она откашлялась:
— Ну хорошо: я хочу их изучать, я хочу о них писать. Да, черт возьми, все верно! Это уникальная возможность, которая, судя по всему, уже больше никогда не повторится. Вы довольны?
— Еще бы, — Крис издал смешок. — Вот теперь я вам их покажу. — И он завел мотор.
— Но у меня есть еще один вопрос: можете ли вы распоряжаться этими ценностями на законных основаниях?
— Я заключил договор купли-продажи. — Крису было ясно, к чему она клонит. Если что не так, она уйдет в сторону и будет разыгрывать невинного ягненка.
— И на ваших руках нет крови?
Крис звучно расхохотался:
— Да вы только что присутствовали при этом… Вы что, уже забыли? А я всего лишь защищался. Но раз уж речь зашла об этом — то как насчет вас?
— Да вы с ума сошли?
— Как насчет вашего жеста доброй воли? — спросил он.
Она немного поколебалась.
— Наше Общество не так богато, как нам хотелось бы. Поэтому Брандау — после того как Форстер сделал свое предложение — разыскал одного мецената, и тот дает деньги. Древности станут его собственностью, но в виде долгосрочной аренды отойдут музею.
— Хорошо, что у вас снова есть меценат. Второй Саймон?
— Вы не представляете, как это делается в наше время. Нас поддерживают частные лица и предприятия, но этого никогда не бывает достаточно. Вы хоть знаете, во что обходится культура?
— Теперь я понимаю, откуда у вас так быстро нашлись наличные. А то меня мучили подозрения. И кто же он?
— Один издатель. Человек, приближенный к церкви.
— А, тогда Брандау — его шпион. Теперь я понимаю, — Крис довольно ухмыльнулся.
— У этого человека особый интерес к находкам в Передней Азии. Он поддерживает нас, Лувр и Британский музей. Он как безумный гоняется за всеми новыми археологическими находками и за результатами исследований.
— А там все еще копают?
— Еще как. Сейчас это очень опасно, но по нашему заданию копали целые десятилетия — с перерывами.
— А почему этот человек так гоняется за находками?
— Он очень верующий. Издает церковную литературу и является, насколько мне известно, членом одного церковного ордена.