Кодекс бесчестия
Шрифт:
Он дал слабину. Но больше не даст. Никогда!
Утром, перед началом рабочего дня, Мамаев пересекся с генералом с Петровки. Встречу назначил на Москворецкой набережной. По воде стелился туман. Окна гостиницы "Россия" пылали отражением низкого солнца. Парапет набережной был влажный от ночной росы.
Мамаев написал в блокноте единичку с пятью нулями и показал генералу:
– Столько будет, если Калмыков сядет не позже, чем через пять дней.
– Чего?
– предусмотрительно спросил генерал.
–
– Мамаев зачеркнул ноль.
– Понял?
– А если не уложимся?
– Будешь жить на зарплату.
Обрывки листка полетели в воду.
– Петрович, будет сделано, - поклялся генерал.
– Все, что возможно. И сверх того.
Сейчас Мамаев в этом не сомневался. С набережной он проехал в офис турецкой строительной фирмы "Измир", приказал перенести мебель из контейнера в дом и подписал все счета.
– К обеду чтобы там не было никого, - распорядился он.
– Ни единой души!
В фирме удивились, но спорить не стали. Работа оплачена, а если русский хочет жить в доме с недоделками, пусть живет.
Выйдя из офиса, Мамаев из уличного автомата позвонил Люське:
– Бросай все и езжай на Истру. Купи еды и сиди, жди меня. Никому не говори, куда едешь. Никому. Ясно?
По его голосу Люська поняла, что происходит что-то серьезное, но спрашивать ни о чем не стала.
– Папа, все сделаю, - заверила она.
– Только я не помню, где дом. И дорогу не помню. Диктуй адрес.
Адрес. Не было там никакого адреса, только номер участка. Но Мамаев нашелся:
– Писатель, который возил нас. Он помнит. Визитку не выбросила?
– Нет.
– Звони ему. Когда приедешь, запрись, никому не открывай. Свет не включай.
Сообразив, что в доме ей придется быть одной, Люська перепугалась:
– Папа, я боюсь. Там же вокруг никого!
– Черт! Найми кого-нибудь из местных, пусть сторожит!
– Когда ты приедешь?
– Не знаю. Когда приеду, тогда и приеду.
У него было острое желание отправиться на Истру немедленно, затаиться там, переждать опасность, но это было бы проявлением слабости, а он не мог позволить себе быть слабым.
– В офис!
– приказал он Николаю и весь день занимался делами с той особенной старательностью, с какой всегда делает рутинную работу человек, которому вечером предстоит тяжелый, но сладостный разговор с уличенной в измене женой.
III
Тюрин приехал в восьмом часу вечера. Даже злобное мстительное чувство, с которым Мамаев ждал его, не помешало ему отметить тяжелую мрачность и словно бы брезгливость на высокомерном и более сонном, чем обычно, лице начальника службы безопасности. Но Мамаев был слишком вздрючен, слишком занят собой, чтобы задумываться о причинах его мрачности.
Не спрашивая разрешения, на правах своего,
– Устал, как собака. Полдня за рулем, - объяснил он.
– - Дела-то плохие, Петрович.
– Может быть, может быть, - покивал Мамаев.
– Но ты даже не представляешь, насколько плохие.
– Не хочешь спросить, куда я ездил?
– Нет, Тюрин, я хочу спросить тебя о другом, - ответил Мамаев.
– Совсем о другом.
Он пересел из-за письменного стола во второе кресло возле журнального стола и доверительно поинтересовался:
– Скажи, Тюрин, тебе плохо работалось у меня?
– Нормально.
– Может, я мало тебе платил? Работой перегружал? Или тачку плохую купил? Может, ты хотел "мерс", а я купил тебе вшивую "вольвуху"?
– Тачка как тачка.
– Но ведь что-то тебе не нравилось? Давай начистоту. Что тебе не нравилось?
– Кончай, не время!
– раздраженно бросил Тюрин.
– Многое мне не нравилось. Но не время сейчас об этом.
– Нет, Тюрин, время, - возразил Мамаев.
– Время! Другого не будет!
От невозможности сидеть на месте вскочил, быстро прошел по кабинету, остановился перед Тюриным, набычив лысоватую голову и сунув руки в карманы пиджака, как бы силой удерживая их там.
– Понять я хочу, Тюрин. Понять я тебя хочу. Я же тебя из говна вытащил. Я дал тебе все. Ты был мне почти другом. За что же ты со мной так поступил? За что же ты меня продал?
И тут же, не давая времени для ответа, крикнул с прорвавшейся злобой:
– Молчи! Молчи, сука! Молчи!
Затем шагнул к комнате отдыха и распахнул дверь:
– Заходите!
В кабинет вошли Николай и охранник из службы безопасности, подталкивая впереди себя мужичонку с опухшим от пьянки лицом. Это был Васька-сантехник из дома на Малых Каменщиках.
– Смотри, кореш, - предложил ему Николай.
– Разуй глаза и смотри. Нет ли среди присутствующих известного тебе гражданина?
Васька-сантехник испуганно огляделся, увидел Тюрина и обрадовался ему, как родному:
– Земляк! Ты? А я тебя ждал, ждал!
– Он?
– спросил Николай.
– Он! Он!
– радостно закивал сантехник.
– Здорово, земеля! Куда ты пропал?
– Что же ты не поздоровкаешься с земляком?
– поинтересовался Мамаев.
– Хватит ломать комедию!
– брезгливо бросил Тюрин.
– Не рад тебе землячок, - сочувственно проговорил Мамаев.
– Ну, иди, отдыхай.
– Он вытащил из кармана десятидолларовую купюру и сунул сантехнику.
– Выпей за здоровье землячка.