Кодекс чести Вустеров

Вудхаус Пелам Гренвилл

Однако, трудясь в поте лица, я в конце концов наставил его на путь истинный относительно зонтика, и он неохотно согласился, что, быть может, судил слишком поспешно.

– А как насчет сумок?

– Никаких сумок в помине не было.

– Но я отчётливо помню, что приговорил вас к чему-то в суде на Бошер-стрит. У меня прекрасная память на лица.

– Я стянул шлем у полисмена.

– Это всё равно, что воровать сумки.

В разговор неожиданно вмешался Родерик Споуд. Во время допроса, - будь я проклят, именно допроса с пристрастием, иначе

не назовёшь, - он стоял рядом, задумчиво посасывая ствол ружья и всем своим видом показывая, что мои объяснения кажутся ему смехотворными, но сейчас его гранитное лицо приобрело более или менее человеческое выражение.

– Нет, - сказал он, - мне кажется, вы зашли слишком далеко. Когда я учился в Оксфорде, я тоже как-то раз украл у полисмена шлем.

Я был просто потрясён. Честно признаться, мне даже в голову не могло прийти, что этот человек, так сказать, когда-то тоже жил в Аркадии. Впрочем, я всегда утверждал, что в худших из нас при желании можно отыскать жемчужное зерно.

Совершенно очевидно, старикашка Бассет был сражён наповал. Но он быстро пришёл в себя.

– Да? А что скажете по поводу антикварной лавки? Разве мы не поймали его, когда он удирал с моим кувшинчиком для сливок? Как он сможет это объяснить?

Этот аргумент явно произвел на Споуда большое впечатление. Он перестал сосать дуло, опустил ружье и кивнул.

– Тип в лавке дал мне посмотреть ваш кувшинчик, - коротко ответил я.
– Он посоветовал мне выйти на улицу, так как в помещении было темно.

– Вы пытались удрать.

– Я пытался сохранить равновесие. Под ноги мне попалась кошка, и я споткнулся.

– Какая кошка?

– Обычная кошка. Должно быть, обитательница того самого заведения.

– Гм-м-м. Я не видел кошки. Вы видели кошку, Родерик?

– Никакой кошки я не видел.

– Ха! Ладно, оставим кошку в покое и перейдём:

– Да, но она не оставила меня в покое, - ответил я, мгновенно находя блестящий ответ, что со мной часто бывает.

– Оставим кошку в покое, - повторил старикашка - перейдём к другой стороне вопроса. Для чего вам понадобился кувшинчик? Вы говорите, вам захотелось на него посмотреть. Вы пытаетесь убедить нас, что невинно изучали данный предмет старины. С какой целью? Зачем? Какой интерес может представлять для такого, как вы, серебро восемнадцатого века?

– Вот именно, - поддакнул Споуд.
– Только что собирался задать ему тот же вопрос.

Поддержка приятеля подействовала на Бассета самым скверным образом. Он необычайно оживился, глаза его безумно загорелись, короче, он окончательно свихнулся, видимо, вообразив, что находится в зале своего дурацкого суда.

– Вы утверждаете, владелец магазина сам дал вам кувшинчик. А я настаиваю, вы схватили его и попытались с ним скрыться. А сейчас мистер Споуд застал вас с моим кувшинчиком в руках. Что вы можете сказать в своё оправдание? А? Как вы объясните своё поведение?

– Но, папочка!
– сказала Медлин.

Думаю, вы недоумеваете, почему болтливая девица молчала с тех

самых пор, как воскликнула: «Глупости!» и не вмешивалась в ход текущих событий. Не удивляйтесь. Дело в том, что сказав: «Глупости!», она в порыве обуревавших её чувств вдохнула в себя какое-то насекомое и отошла на задний план, стараясь всеми доступными средствами выбросить его из своей дыхательной системы. А так как обстановка была накалённой, мужчины не собирались обращать внимания на задыхающихся девиц, пока не обсудят повестку дня.

Сейчас Медлин вышла вперёд и всё ещё несколько сдавленным голосом произнесла:

– Но, папочка! Естественно, первым делом Берти захотелось посмотреть на твоё серебро. Конечно же, ему интересно. Ведь он племянник мистера Траверса.

– Что?!

– Разве ты не знал? У твоего дяди чудная коллекция, правда, Берти? Наверное, он много раз рассказывал тебе о папочкиных предметах старины.

Наступило молчание. Старикашка Бассет запыхтел как паровоз. Выражение его лица мне не понравилось. Он переводил взгляд с меня на корову и с коровы на меня, а затем вновь на корову, и, можете не сомневаться, куда менее проницательный парень, чем Вустер, сразу бы догадался, что было у него на уме. Сэру Уаткину Бассету не понадобилось много времени, чтобы разобраться что к чему.

– Ох!
– сказал он.

Наступило очередное молчание, причем весьма красноречивое.

– Простите, - сказал я, - мне нужно срочно отправить телеграмму.

– Можешь послать её по телефону из библиотеки, - предложила Медлин.
– Я тебя провожу.

Она подвела меня к аппарату и ушла, сказав, что подождёт в холле, пока я закончу свои дела, а я дрожащей рукой схватил телефонную трубку, позвонил на почту и после коротких переговоров с телеграфистом (по совместительству, деревенским идиотом) начал диктовать ему следующее:

Миссис Траверс,

47, Чарльз-сквер,

Лондон.

На мгновение я задумался, собрался с мыслями, потом продолжал:

Глубоко сожалею, нет возможности выполнить твоё поручение re сама знаешь что. Атмосфера глубочайшего недоверия, и любая моя попытка заранее обречена на провал. Видела бы ты физиономию Бассета, когда он узнал, я племянник дяди Тома. Старикашка стал похож на посла, который застукал девицу в маске у сейфа с секретными документами. Прости, и всё такое, но номер не пройдёт. Целую

Берти

Затем я спустился в холл к Медлин Бассет.

* * *

Медлин стояла у барометра, который, если б у него были мозги, должен был бы показывать на «Бурю», а не на «Ясно», и когда я к ней подошёл, обернулась и посмотрела на меня с таким нежным участием, что душа у меня ушла в пятки, а по спине побежали мурашки. Мысль о том, что ненормальная девица разругалась с Гусиком и в любую минуту могла вернуть ему кольцо и подарки, вселяла в меня суеверный ужас.

Сами понимаете, как человек многоопытный, я твёрдо решил посоветовать ей бросить валять дурака и помириться с женихом как можно скорее.