Кодекс Крови. Книга Х
Шрифт:
Гель полностью поглотил её тело, оставив на поверхности лишь лицо. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться. Спустя пару минут гель перестал холодить кожу и приобрёл температуру тела, позволив эмпатке расслабиться и даже задремать от усталости и опустошения. Ожидания боли никак не оправдались.
Ольга как бы со стороны видела своё распятое и изувеченное тело на поле битвы. Её долго пытали и качественно прокляли в назидание остальным. Как же это так, посметь присвоить себе бесконечный источник энергии? Немыслимо.
К виду своего тела она привыкла быстро, но изрубленное тело нерождённого сына вновь разбудило те давно и глубоко упрятанные чувства, что терзали её тысячелетиями. Она не удержалась и взвыла, присев рядом с малышом. Эмпатка хотела хотя бы раз взять его на руки, но прозрачная ладонь прошла сквозь тело, и слёзы градом покатились по её щекам.
Не сразу Ольга поняла, что не одна внутри своего сна. Теперь уже по-настоящему испугавшись, она забралась внутрь кратера, чтобы насыпь скрывала её от поля боя. Эмпатка слышала шелест ткани и чавканье кровавой грязи под ногами, а затем женский голос выругался:
— С-с-суки!
Ольга осторожно выглянула из-за насыпи и увидела, как женщина склонилась над телом её сына. А дальше незнакомка невероятно красиво запела. Её спутники поддержали песнь, и вскоре над полем боя хрустальными колокольчиками зазвенела магия голосов. Серебряные лианы вырывались из-под земли и впивались в давным-давно погибшее тело Ольги и её сынишки.
Когда песня умолкла, Ольга услышала громкий и требовательный детский крик, который полоснул её по сердцу не хуже настоящего меча. Эмпатка рискнула ещё раз выглянуть из-за насыпи, чтобы увидеть, как женщина берёт на руки малыша.
— Не торопись, милая, — ворковала она, удлинившимся когтем отсекая пуповину. — Дай мамочке время, и ты обязательно придёшь в наш мир!
Ольгу прошибло холодным потом. Это оно. Это было оно! Они разорвали проклятие. Но теперь у неё, видимо, будет не сын, а дочь… Слёзы текли без остановки, но теперь это были слёзы облегчения и счастья. Они смогли!
Ходоки ушли так же неспешно, как и пришли. Услышав на грани слышимости разъярённый крик кречета, Ольга вздрогнула от воспоминаний и заметила, как незнакомка в серебряном балахоне с ребёнком на руках, не оборачиваясь, показала за спину средний палец.
«Так тебе, сучёныш! Ты не всесильный! И на тебя есть управа!» — с этой мыслью Ольга проснулась.
Я смотрел, как в Ольгу впиваются серебряные змеи магии, высасывая черноту из её тела и души, но никак не мог понять, почему цвет не розовый? Разве Рассвет и Закат и не имели другую цветовую гамму?
Отчаянно хотелось вмешаться, но ковчег остановил меня:
«Не стоит. Они знают, что делают. Найады никогда не дадут в обиду ребёнка».
«Какого ребёнка? — недоумевал я. — И почему мы не участвуем, если
«Нерождённого, на котором закляли несчастную, — коротко пояснил ковчег, видимо, как-то наблюдая за процессом. — И мы участвуем. Мы проложили им дорогу, указав координаты во времени и пространстве. На остальное у нас пока силёнок не хватит».
«А кто такие Найады?» — ухватился я за неизвестное слово, желая получить хоть какие-то подробности.
«Один из дюжины местных родов. Имели вторую ипостась огромных змей, чем-то похожих на кобр. Ты в обороте на них больше похож, чем на…» — ковчег резко замолчал.
«Договаривай уже!»
«Не положено. Доступ временно ограничен».
«Ты не забыл, кто тебя создал?» — на всякий случай напомнил я ковчегу расстановку сил.
«Не положено. Доступ временно ограничен», — механическим безэмоциональным голосом повторил ковчег.
Ай, боги с тобой. Меня уже порадовала оговорка «временно», так что узнаю со временем. Сейчас других проблем хватало.
Ольга плакала, слёзы текли без остановки, но тихо, без надрыва. Я не хотел знать, что ей приходилось переживать в собственном сне.
Когда спустя пару минут она испуганно дёрнулась и попыталась выбраться из сковывающей её тело густой жижи, глаза эмпатки сияли ярче звёзд.
— У них получилось! У них получилось! Я видела!
Я помогал девушке выбираться из саркофага, а она доверчиво прижималась ко мне своим нагим телом, что вызывало во мне вполне ожидаемые реакции.
Завернув Ольгу в плащ, я, наконец, смог выдохнуть. Эмпатку трясло, но, кажется, это были радостные эмоции. Вцепившись в меня руками, она шептала:
— Я помогу! Я всегда буду на твоей стороне! Я… Я… — слов ей явно не хватало, и она впилась в мои губы поцелуем. Меня накрыло такой волной эйфории и желания, что это можно было сравнить с непрекращающимся оргазмом. Сознание меркло, я уже всецело тонул, не просто отвечая на поцелуй, но перехватывая инициативу, покоряя мягкие губы самой желанной женщины.
Оторвавшись на мгновение для вдоха, я будто нырнул в ледяную прорубь.
— Твою мать, Оля! — выругался я сквозь зубы, усилием воли отрываясь от эмпатки. — Остановись, а не то я сделаю тебе ребёнка прямо здесь, не вынимая из саркофага!
Эмпатка рассмеялась, будто пьяная, лёгким искристым смехом, похожим на пузырьки шампанского.
— Да кто же против? — её румяные щёки, горящие глаза и шальная улыбка пьянили не хуже магического дара.
«Держись, Трай! У неё сейчас эйфория, потом схлынет и будет жалеть».
Но эмпатка продолжила:
— Я всецело «за», но давай сначала твои проблемы всё же решим, а потом уже детей делать будем. А то я видела, как ты беременную жену с поля боя убрал. Не хотелось бы снизить клановую совокупную мощь по неосмотрительности.