Кодекс Крови. Книга ХVI
Шрифт:
«Адамантий что ли?» — предположил я первый напрашивающийся ответ.
«Ничего иного их стихийное тело просто не приняло бы».
«Я вот не пойму… То адамантий считают чуть ли не самым редчайшим веществом во вселенной, даже боги готовы за него убивать, то используют для передатчиков и ментального подчинения двух стихийных тварей. При всём уважении к твоим детишкам, но не дороговато ли удовольствие? Для сравнения, техносы сделали из адамантия якоря для открытия порталов в империю Сашари, чтобы захватить целый мир и адамантий в нём, а здесь использовали
Я чувствовал здесь явную неправильность, но в чём она выражается… понять пока не мог.
— Мать моя комариха, — воскликнул Комаро, появляясь рядом. — Это ещё что за… У нас там армию снаряжают, как на случай иномирного вторжения. Смотрю, не зря! Васюганскую Гидру победили и этих сообща завалим!
«Не-е-ет! — простонал мне алтарь стихий. — Они не виноваты! Спаси! Не дай их убить!»
Да как же вы мне все дороги!
«Адамантий, ты как? Твоих объёмов хватит, чтобы вырвать из тел этих тварей передатчики?»
«Хватит, — подтвердил мне божественный металл. — Но мне всё происходящее тоже не нравится, как и тебе. Оно пованивает подставой за версту».
«Тогда просто не поглощай притянутое. Мне так спокойней будет».
От симбионта пришла волна согласия.
— Оля, по моей команде на счёт «три» бей самой сильной волной боли из возможных!
На счёт «раз» мир вокруг поблек, теряя краски и будто замирая. Приглушило даже рёв детишек алтаря стихий.
На счёт «два» я почувствовал под сердцем сосущее ощущение грядущей потери, что стальными тисками сжимало всё моё нутро.
А на счёт «три» Ольга закричала. Я видел смерч силы, исходящий от неё и накрывающий двух гидор разом. Тварям эмпатический удар пришёлся не по вкусу. Они ошалело вертели головами в разные стороны, но не могли рассмотреть источник собственной боли. И тогда они вошли в штопор. Ничем иным происходящее я не смог бы назвать. Они завертелись на одном месте, сложив крылья, как балерины, крутящие фуэте вокруг своей оси. Движения были настолько быстрыми, что вскоре смазались и превратились в два смерча.
Один из смерчей был шире и мощнее. Его основание, словно гигантская воронка, вгрызалось в землю, вырывая с корнем вековые деревья. Кочки, покрытые мхом, и пласты болотной жижи с громким хлюпаньем поднимались в воздух, смешиваясь с обломками веток и травой.
Второй смерч, чуть меньший по размеру основания, крутился рядом, словно младший брат первого. Скорость его вращения была выше, чем у первого. Он засасывал в себя всё, что попадалось на пути: кусты, камни, даже целые пласты илистого торфа, который разлетался на куски, прежде чем быть поднятым вверх. В его центре, как в гигантской мясорубке, всё перемалывалось в однородную массу.
Деревья, вырванные с корнем, крутились в вихре, как спички, а болотная жижа, поднятая в воздух, создавала вокруг смерчей мутную пелену. Казалось, что сами стихии объединились, чтобы уничтожить всё на своём пути.
Молнии, вырывающиеся из туч, били в землю вокруг смерчей, оставляя после
Наконец, они определили источник угрозы в виде маленькой женской фигурки, бесстрашно стоящей у края болота, и рванули к ней со всей яростью.
На оборот потребовалось меньше удара сердца, чтобы успеть прикрыть серебряными крыльями жену от слитного удара двух смерчей.
— Адамантий, твой выход!
Тонкие серебряные жгуты с пастями на концах рванули вглубь самолично подставившихся под удар гидор внутри смерчей. Слитный рёв множества глоток перекрыл вой ветра и треск от ударов молний. Смерчи замедлились. Сквозь мутную пелену стали различимы драконьи пасти, отчаянно пытающиеся выпутаться из плена серебристых нитей.
«Ты почти полностью розовый», — тихо заметила Ольга, указывая на повсеместный рассветный цвет моей чешуи.
«Адамантий?..»
«Почти! — прохрипел симбионт. — Только удержи меня!»
Твою мать! Легко сказать, удержи! И прежде, чем нити божественного металла начали лопаться от напряжения, я полоснул призрачными когтями себя по чешуе, пуская кровь, и отправил её лентами, сплетаться с серебром адамантия. Словно два любовника, слившиеся в страстных объятиях, жгуты окрасились в алый, оборачивая адамантий в кровавую защиту и не давая оборваться.
Раздался оглушительный взрыв, разметавший эргов и кровников по округе. Смерчи опали, явив тела двух огромных дезориентированных тварей, пьяно качающих головами и силящихся опереться на крылья и подняться в воздух.
Я смотрел на этих громадин и мне было плевать: добрые они или злые, чьи они дети и с какими намерениями они пришли на мою землю. Им здесь было не место. Порталы под гидрами раскрылись всего на пару секунд. Но этого хватило, чтобы твари соскользнули в пустоту.
«Передатчики мы сняли, так что будь добр, передай своим детишкам, что им здесь не рады!»
«Куда ты их отправил?» — раздался голос алтаря, звучащий эхом в моём сознании.
«На единственную известную мне изнанку, где я не встречал людей».
Этой изнанкой была пустыня с пирамидами, через которую мы когда-то добирались на вотчину Тортугасов, и где я потом организовывал встречу Тайпана с приемной дочерью. Живущие там тварюшки были как раз под стать гидорам. Может подружатся.
«А если их сожрут, пока они в себя придут? А если их кукловод в таком виде отыщет?» — продолжал предъявлять мне претензии алтарь.
Моему же терпению, кажется, пришёл конец.
«Я их не убил? Не убил! Богам не оставил на уничтожение? Не оставил! Не наглей! Это для тебя они детишки, а для любого обитаемого мира — кара божественная! Или ты рассчитывал, что я и этих у себя оставлю? Хрена с два мне такие соседи нужны с самомнением выше гор, которые да же эргов ни во что не ставят! Хочешь к деткам? Могу устроить! Перенесу нахрен туда же, и занимайся освоением нового мира! Детки помогут!»