Кодекс Крови. Книга ХVII
Шрифт:
— Дорогое хобби, — Николай присвистнул, но в его глазах читалось неподдельное уважение.
— А у тебя какое хобби? — поддержал я разговор. — Кроме позирования для таблоидов?
Николай скорчил гримасу.
— Для мира я просто «принц-модель», но на самом деле… — он развёл руками, — чем бы ни занялся — всё тут же в прессе. Мы с Хельгой ещё даже не успели встретиться в Шереметьево, а в социальных сетях уже посты: «Шведская фаворитка (я датский, блин! принц) засветилась в Москве с таинственным брюнетом!»
— Ой, да ладно, —
— Это не блог, это проклятие! — застонал Николай. — Скоро нельзя будет в туалет сходить без того, чтобы кто-то не написал: «Принц Николай посетил уборную — эксперты гадают, что он там делал!»
Мы все засмеялись.
— Но вообще, стоит признать, что после лишения всех королевских привилегий и финансирования, этот блог неплохо держит нас с Хел на плаву, да дорогая?
Николай поцеловал девушку в плечо. Та уже давно сидела без байкерской куртки в одном коротком топике. Мы даже и не заметили, как включился обогрев нашей уютной кабинки, позволяя чувствовать себя комфортно весенним вечером на высоте нескольких сотен метров. У нас бы этим занимались маги или артефакты.
— Купи себе поместье в глуши, — искренне посоветовал я. — Где на десятки километров ни души. Или приезжай к нам — у нас в Сибири и на Кавказе есть места, где даже мобилеты не ловят, — я помахал смартфоном.
— Вот Хельга тем же самым меня и соблазняла! — Николай ткнул в девушку локтем. — Говорила: «Покатаемся на байках, отдохнем от всего и всех! Сбежим!». А теперь вот сидим в Москве, потому что она увидела вас двоих и загорелась идеей познакомиться.
— Ну а что? — Хельга пожала плечами, её глаза блестели. — Когда ещё увидишь людей, у которых дирижабли — это «хобби»?
— Некоторых приключения даже в глуши находят! — ткнула меня локтем в бок Ольга.
В этот момент Николай поднял бокал с минералкой:
— За новые приключения! И за то, чтобы ни один папарацци не испортили их.
Стоило бокалам зазвенеть, как со стороны основного выхода на террасу послышалась какая-то возня и тихий писк.
За кадками с декоративной зеленью, в тени от света люминесцентных шаров, разыгралась отвратительная сцена. Двум пьяным мажорам — сынкам каких-то важных шишек, судя по их развязной уверенности — хватило наглости выволочь официантку из зала.
Один, с красным потным лицом и часами за полмиллиона, грубо зажал ей рот ладонью, пропитанной запахом дорогого коньяка и чего-то прогорклого. Второй, массивный, с шеей как у быка, уже рвал воротник её рубашки, его жирные пальцы оставляли сальные пятна на ткани.
Девушка отчаянно брыкалась, царапала ногтями, и в отчаянном порыве впилась зубами в руку первого. Её глаза горели не страхом, а чистой, неразбавленной ненавистью — словно даже сейчас, в беспомощности, она клялась разорвать им глотки.
— А-а-а, сука!
Глухой удар кулаком в лицо. Тёплая кровь брызнула из разбитой
— Всё равно у вас нихера не получится! — выплюнула она, смешивая слова с кровью. — Я вас таким коктейлем всех напоила, что у вас ещё неделю ни на кого не встанет!
Второй мажор, тот, что потяжелее, фыркнул, и его дыхание пахло как помойка после дорогой вечеринки:
— Ты че, шмара? Вообще ох*ла? Макс, держи её!
Резкий треск ткани — рубашка разошлась по шву. Девушка вскрикнула, но звук тут же подавили, зажав ей лицо.
От этой сцены нас отделяло лишь бронированное стекло и несколько кадок с зеленью. Николай дёрнулся было вперёд, его мускулы напряглись как у зверя перед прыжком, но тут же замер — выхода в ту сторону не было.
— Нужно позвать кого-то! — прошипел он, сжимая кулаки так, что костяшки побелели.
Хельга покачала головой, её лицо стало каменным, но в глазах читалось холодное понимание.
— Нет. Мы в России, а здесь есть каста более неприкосновенная, чем политики и дипломаты… — Она кивнула в сторону мажоров. — С этими хрен что сделается.
Я почувствовал, как Оля напряглась. Для неё стекло не было преградой — её пальцы впились в подлокотник кресла, оставляя вмятины на дорогой коже.
«Пусть не вмешивается!» — прошипел адамантий, и его голос скользнул по моим костям, как ледяное лезвие. «Или ты забыл, что бывает с теми, кто ломает правила?»
«Млять…»
С одной стороны, я понимал, что мы не должны вмешиваться, чтобы не нарушить порядок событий. А с другой…
«Да пошло оно всё! Глядишь, пупок не развяжется!»
Я резко встал, где-то фоном слыша, как ругается адамантий.
— Все под стол, живо! — скомандовал я.
Глава 24
Куратор спецподразделения ФСБ «НоА» едва поднялся на открытую террасу панорамного ресторана в центре столицы, когда почувствовал смятие энергетического поля вокруг себя.
Спустя один удар сердца он собственными глазами увидел, как бронированное стекло разлетается в пыль под множественными ударами алой пыли. Что это было, он не смог бы определить: то ли химический реагент, то ли алмазная крошка на огромной скорости, то ли еще бог знает что.
Осколки же стекла не оставили ни единой царапины на теле молодого мужчины с седыми висками.
— Ну что подонки, смелые только слабых ломать? А если вас?
Всё та же алая пыль послушно сформировала несколько хлыстов и принялась стегать двух мажоров в дорогущих костюмах, что до того удерживали силой молоденькую девушку в разодранной форме официантки. Несостоявшиеся насильники тут же покрылась пятнами крови. Хлысты рассекали дорогущие костюмы весте с кожей.
У Новгородцева у самого планка чуть не упала, когда он сообразил свидетелем чему чуть только что не стал.