Кодекс Крови. Книга IХ
Шрифт:
Спустя пару секунд пятнистая кошка-подросток открыла мутные глаза и с удивлением увидела на боку огромный шрам.
— Уходите! — крикнула Света и тут же услышала приказ любимого по кровной связи:
«Света найди Орланову, Живу и Татьяну! Оживляйте! Вы там полезней! Олег, подстрахуй их!»
Лекарка попыталась оглядеться, чтобы найти хоть кого-то, но рядом был только Крысин. Приказ Михаила он тоже слышал.
— Николай и Мира, прикрываем отход баронессы Подорожниковой в форт! Приказано разбить лазарет!
—
В этот момент Света заметила, как кистенём вспороло бок принцу Андрею.
«Они здесь! В лазарете».
Четыре слова звучали приговором. Время стремительно утекало сквозь пальцы. Выбора, по сути, не было. Я ни за что не оставлю женщин и раненных на растерзание святошам.
Хрен с ней с благодатью. Соберу со второй партии паладинов. А в том, что она появится, сомнений не было. Правда, придётся разбираться ещё с тремя центуриями. Но это лучше, чем хоронить своих. Откуда же вы взялись в крепости? Она же под тактическим щитом.
«Райо, Кирана, Ксандр, Эон! Лазарет! Задержите их, я скоро буду!»
Следом от меня разошлась ещё одна команда, но уже для эргов. На ментальном уровне я предупредил, чтобы они отступили и забрали с собой как можно больше людей. Я собирался убивать грязно, но эффективно.
В моём мире так сложилось, что существовал так называемый дуализм магий, на котором и вскормились Орден Рассвета и Орден Заката. Свет и Тьма. Белое и Чёрное. День и Ночь. Жизнь и Смерть. Полутона не признавались, а, значит, аксиома звучала примитивно, но действенно: «Кто не с нами, тот против нас!»
За что меня так люто ненавидели орденцы? За то, что я посмел совместить в себе зачатки их способностей и магию крови. Хотя…наверное, даже не из-за этого. Скорее, я был живым напоминанием Его Святейшеству Альбу Ирликийскому о его проколе, одной из самых серьёзных его ошибок. Я мог бы стать одним из его сильнейших паладинов, топить в крови целые народы во имя святой веры. А вместо этого оказался сосредоточием скверны и частенько топил в крови его легионы, защищая от завоеваний чужие земли.
Даже их проклятая печать на мои силы была ничем иным, как попыткой заблокировать мою «скверну», оставив в доступе способности к их магии.
Вот только я был всецело предан Великой Матери Крови и отправился за это на костёр.
Я хотел было сменить ипостась, чтобы сотворить задуманное, но, прикинув шансы на выживание, отказался от этой затеи. Свернув хвост в кольца, я принялся выпускать из себя с таким трудом собранную благодать Рассвета и сплетать её с проклятием тлена, скрепляя всё единственным известным мне лично универсальным клеем — собственной кровью.
Скажем так, конструкт сей был из разряда не самых надёжных в силу антагонизма сплетаемых сил. Но как доказала Кирана, такие конструкты имели повышенную эффективность именно
Когда вокруг меня принялась восставать сфера рассветной благодати, орденцы замерли в благоговейном трепете. Ещё бы, в их картине мира сила Рассвета самолично решила наказать Кровавого, уничтожив. А мне это только было на руку. Не лезут убивать, и то хорошо, не сбивают концентрацию.
Сфера благодати все уплотнялась, напоминая мыльный пузырь. За это время эрги успели отступить, на ходу прихватив с собой наших мёртвых и раненных.
Когда сфера окрасилась в светло-розовый оттенок за счёт моей крови, святоши и вовсе затянули какой-то гимн в религиозном экстазе, преклоняя колено. Ещё бы. Они узрели чудо.
Так в благоговейном экстазе они и осыпались прахом, когда сфера лопнула и пронзила их осколками благодати, замешанной на проклятии и крови.
«Вашу мать! Да вы что, издеваетесь?!»
Я в прошлой жизни видел ритуальные самоубийства паладинов для завершения и скрепления благодатью особо сильных магических конструктов. Но эти… эти переплюнули всё, что я видел раньше! Они в религиозном экстазе умирая, выдали вовне такое количество благодати, что её с лихвой хватало для закрытия портала. Только успевай собирать, смешивать с кровью и латать ткань реальности.
Сам я не являлся носителем этой самой благодати, умея ею оперировать на самом базовом уровне и ситуативно накапливать на короткий период. Поэтому такое обилие дармовой силы терять было попросту преступно. Через открытые дыры в ткани миров вот-вот должны были появиться следующие святоши. Оставлять за спиной проход для врагов я не мог, потому, пустив себе кровь, принялся за курсы кройки и шитья, как это называла Тильда.
Кровь, повинуясь моим командам, едва заметной вязью покрывала вертикальное зеркало портала, словно тонкой плёнкой.
Радовало, что площадь покрытия была явно меньше, чем при первом визите Тиль в этот мир, когда пришлось ставить заплатку площадью под тысячу квадратных метров. Здесь же сейчас выходила примерно половина от прошлого. Кровь лилась сплошным потоком, смешиваясь с благодатью Рассвета. Необходимо было запечатать ткань с двух сторон: с нашей — моей волей, со стороны Ордена — волей силы Рассвета.
И если кровь охотно латала прорыв, то благодать упиралась, не желая подчиняться такому недоучке, как я.
«Хер тебе, а не мой дом! Слушайся!»
Наконец, я почувствовал, как сопротивление благодати ослабло, и портал полностью накрыло щитом с двух сторон. Ткань мира медленно стягивалась в грубый шов, искря от несовместимости используемых для запечатывания сил.
«Ничего, потерпи! — упрашивал я не то себя, не то ткань мира. — Шов потом рассосётся! Заплатки не будет, и ты восстановишь целостность!»