Кодекс морских убийц
Шрифт:
Оглядываюсь и тороплю:
– Быстрее прочищай легкие. Быстрее, слышишь?!
Поздно – нас засекли. Несколько матросов переносят огонь с буксира на нас. Теперь росчерки проносятся в опасной близости, и спасение от них можно найти лишь на глубине.
Забираю вниз, куда еще не проникает слабый сумеречный свет. Погружаясь в пучину, вижу, как Дастин идет за мной через силу. Оно и понятно: новички в темную неприветливую глубину ходят без снаряжения с большой неохотой. Хотя какая тут глубина? Метров двадцать пять –
Метрах на восьми начинаю двигаться горизонтально, уводя напарника из зоны обстрела. Нам почти удается это сделать, но Дастин снова просится наверх. До чего же трудно иметь дело с любителями!
Оглянувшись влево, на темнеющее пятно эсминца, оцениваю степень опасности. Рановато к поверхности. Наши головы покажутся над водой метрах в пятидесяти от «Маккэмпбелла», но аккурат перед стрелками.
Вопросительно гляжу на американца: потерпишь еще полминуты? И вижу в его глазах мольбу о глотке воздуха. Да, придется всплывать. Меняю положение тела и вдруг замечаю внизу тень. Господи, неужели опять акулы? Только их нам сейчас не хватало!
Нет, узнаю в движущейся тени боевого пловца. Оп-па, да это же Миша Жук! В одной руке автомат, в другой – запасной ребризер. Молодец, Михаил, – вовремя.
Оборачиваюсь, чтобы позвать Дастина – пусть первым вдохнет спасительной смеси. А он уже на пути к поверхности: делает мощные гребки и даже не смотрит в мою сторону. Эх, поторопился ты, парень!..
Выхватываю у подчиненного аппарат и рву за ним. И не успеваю. Едва он достигает поверхности и делает пару глотков воздуха, как в его тело впиваются несколько пуль…
Голова буквально лопается от ужасающего скрежета, источником которого является корпус американского эсминца. Почему он издает такой пронзительный звук, мне неизвестно.
Прилепив к лицу Дастина маску с двумя воздушными шлангами, мы с Жуком тащим его к эсминцу «Боевитый». Чуть левее и ниже нас в том же направлении плывет группа из трех человек. Легко узнаю Фурцева, Джинхэя и Диего. Американцы поочередно пользуются дыхательным аппаратом.
«Молодцы, парни, – отмечаю находчивость своих ребят. И снова задаюсь вопросом: – Что же произошло наверху?»
Ответ надеюсь получить на борту «Боевитого», а сейчас приходится выкладываться и плыть с максимальной скоростью – Дастин чувствует себя хреново…
Примкнув к группе, мы двигаемся на небольшой глубине, покуда впереди не появляется днище маломерного судна.
Всплываем. Все верно: рядом покачивается высланный за нами командирский катер. А в полумиле в лучах приподнявшегося над горизонтом солнца высится неприступной серой скалой эсминец «Боевитый»…
Вытирая руки полотенцем, военный врач разрешает навестить пациента. Первой в приемные пенаты медблока устремляется
Деликатно переждав эмоционально-слезоточивый порыв молодой женщины, интересуемся самочувствием.
– Нормально, – вяло отвечает Дастин. – У вашего врача золотые руки.
Из его спины только что извлекли пулю. Вторая прошла навылет, повредив мягкие ткани плеча. Раны обработали, перевязали. По словам доктора, американец отделался легким испугом и двухнедельным больничным. В общем, ничего серьезного.
– Сочувствую, – укоризненно качает головой генерал. – Но сочувствую человеку, а не главному аферисту двадцать первого века.
За Дастина отвечает Санди:
– Один умный джентльмен говорил: «Когда жизнь висит на волоске, о чистоте обуви думать вредно». Мы довольны, что он остался жив.
Мой бывший напарник благодарно пожимает женскую руку и обращает взгляд ко мне:
– Женя, подавай в отставку и приходи к нам в команду.
– Разве ты испытываешь дефицит кадров? Вон у тебя сколько народу!
– Ты классный чувак и отличный профессионал. Такие люди всегда нужны.
– Начальство не отпустит, – киваю на Горчакова. – И потом, понимаешь… нельзя мне сейчас в отставку.
– Почему?
– У нас и армии-то почти не осталось – одна полиция со спецслужбами. Если еще и старая гвардия свалит – хана державе… Ладно, не будем вам мешать. А ты выздоравливай!
Наверное, от похвалы великого афериста мои глаза светились непорочностью. Потому что, пристально поглядев на меня, генерал язвительно спросил:
– Слышь, Черенков, ты случаем на Таганке не подрабатываешь?
– Нет, а что?
– Просто от такого образа невинности сам Станиславский умом бы тронулся. Как ты это делаешь?..
Любит мой шеф поворчать. Даже когда все получается. Однако сколько бы он ни ворчал, а благодушия и отменного настроения ему не скрыть. Встретив нас у борта эсминца, он выслушал мой лаконичный доклад о путешествии в бездну и злоключениях при всплытии. Затем осторожно принял мокрую флеш-карту и, нахмурившись, поинтересовался:
– Не испортилась?
– Не знаю. Надо бы просушить…
Для пущей надежности генерал вызвал специалиста – офицера-электронщика, а через полчаса любовался неплохим качеством видеозаписи.
– Молодцом, Евгений, – обмолвился он, потирая руки. – Иногда на тебя можно положиться.
И принялся рассказывать о том, что происходило на поверхности, пока мы парились в корабельном карцере…
Когда внезапно пропала связь с обитаемым аппаратом, команда буксира не бросилась бить тревогу – подобные сбои иногда случались. Заволновались лишь после того, как аппарат не показался на поверхности в расчетное время.
– Что у вас происходит? – грозно поинтересовался Горчаков.
– Мы потеряли аппарат. Ищем, – ответил китаец.