Кодекс мстителя
Шрифт:
Двенадцать баллов он устроил мне в ночь перед расставанием, когда уходил в армию. Утром я проводила его в военкомат, вернулась домой, села у окна и приготовилась ждать. Понятное дело, два года я тут проторчать не смогу, но ждать его точно буду.
А через три дня он вернулся. Сбежал со сборного пункта, без документов проделал путь почти в сто километров, и это все, чтобы повидаться со мной. Утром Иван уже должен быть в областном центре, и как он туда доберется – непонятно. Но я точно знала, что этот парень все может.
Он прокрался к нам домой,
Когда-то я представляла, как буду обниматься с мужчиной, впущу его в себя. Я думала об этом и содрогалась, причем вовсе не от удовольствия. Но все оказалось не так уж и плохо. Это я поняла после первой ночи с Иваном. Сейчас я уже и не мыслю себя без его объятий. Он ушел в армию, и в какой-то момент мне показалось, что я не смогу дождаться его. Замерзну в одиночестве и околею. Он стал частью моей души, моего тела, и мне даже стало казаться, что я умру, если между нами вдруг оборвется невидимый мост. Так случится, если я предам любимого человека.
Этот невидимый мост существует, именно поэтому Иван рискнул собой, чтобы увидеть меня. На этом невидимом мосту мы и вздымались над штормовыми волнами, которые поднял Иван. Этот мост превратился в яркую радугу, когда стихия подняла нас на самый пик восторга, а потом обрушила в тишину вселенского покоя…
– Ты сумасшедший!
Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя и привыкнуть к этой тишине, которая казалась противоестественной.
Я отдалась мужчине тайком от бабушки, в нескольких шагах от нее, без всякой пощады к себе. К тому же бабушка могла слышать, что со мной происходит. При этом я не чувствовала себя падшей женщиной. Ведь я была со своим любимым мужчиной.
– А кто меня с ума свел? – улыбнулся Иван.
От него пахло застоявшимся потом, несвежим бельем, крепким горьким табаком. Тело у него липкое. Завшивел он на своем сборном пункте, на бомжа стал похож, но я ничуть не смущалась. Меня вырвало бы, коснись я рукой любого другого такого же замшелого призывника, моментально стошнило бы. Но меня же не вывернет от самой себя, если вдруг я неделю-другую не буду мыться. Нет, потому что себя человек готов терпеть в любом виде и проявлении. А Иван был частью меня самой, поэтому не мог вызвать отвращения.
Я с трудом поднялась, оправила халат, подошла к окошку и глянула на небо, слегка подернутое предрассветной дымкой. Обидно! Иван, казалось, только появился, и уже пора уезжать. Он был со мной несколько часов, но как же быстро пролетело время. Мы даже толком поговорить не успели.
– Тебе, наверное, уже пора?
– Прогоняешь?
– Переживаю. Вдруг тебе попадет.
– Не бойся. У нас особая команда.
– Какая?.. – разволновалась вдруг я.
– Мы на Чечню идем, – с гордостью
– Что?!
Я не лишилась чувств, не хлопнулась в обморок, но у меня от волнения вдруг стали отниматься ноги. Хорошо, что рядом стояла кадка с огурцами, на которую я и села.
– Да не бойся, нормально все будет! – Иван как-то бравурно улыбнулся.
– А если тебя убьют?
У меня вдруг закружилась голова, и я приложила ко лбу ладонь, как будто это могло помочь.
– Не убьют.
– Я тебя убью!.. Прямо сейчас, идиот!
Я вдруг потеряла над собой контроль, схватила лопату, стоявшую рядом, и кинулась на Ивана. Похоже, он подумал, что я шучу, но в этот момент из меня хлестала бесконтрольная злость. Я действительно хотела его убить. Это была самая настоящая истерика.
Иван вырвал лопату из моих рук и прижал меня к себе так, как будто был не человеком, а смирительной рубашкой. При этом я могла колотить его кулаками по спине и делала это, пока не отбила костяшки пальцев.
– Дурак!.. Дурак!.. Какой же ты дурак!
Но эмоции вдруг выдохлись, и я обессиленно затихла в его объятиях.
– Все будет хорошо. Поверь, беспокоиться не о чем, – целуя меня в щеки, шептал он.
– Скажи, что ты пошутил.
– Да, это была шутка.
Он снова возмутил меня. Разве с такими вещами шутят?
– Пошутил, что в Чечню хочу, – продолжал Иван. – Вот и оказался в этой команде. Я бы мог отказаться, но меня же никто не дергал за язык.
Я готова была снова забиться в истерике, но на это просто уже не оставалось сил.
– Какая же ты сволочь, Лобов!
Слезы брызнули у меня из глаз, и я разрыдалась.
– Ну не надо, не надо… Там же не боевая часть.
– А какая? – спросила я и вдруг успокоилась.
– Так я же на механическом учусь. База в Моздоке, это даже не Чечня, рядом. Туда технику подбитую свозят, мы ее ремонтировать будем. Это совсем не опасно.
– Правда не опасно?
– Нет. Зато там для солдата полтора года за два идет. Отслужил свое – и отправляйся домой.
– Полтора года? И не опасно?
Что-то подсказывало мне, что Иван меня обманывает, но я хотела ему верить. Пусть моему любимому ничего не грозит. Я уже мечтала о том, чтобы он служил всего полтора года. А ведь правда, так вышло с внуком бабушкиной подруги. Его призвали осенью девяносто второго года, а вернулся он весной девяносто третьего, живой и здоровый. Тогда еще не было Чечни, но ведь полыхали другие «горячие точки».
– Я же говорю, все будет хорошо.
– Да, конечно. – Я обязана была с этим соглашаться, а то ведь и накаркать можно.
– Как там Вадим? – дрогнувшим вдруг голосом спросил Иван.
Нетрудно было догадаться, что у него на уме.
– Я тебе что-нибудь про него говорила? – Я сердито глянула на него. Неужели он думает, что у меня с Вадимом хоть что-то может сложиться?
– Нет.
– Значит, ничего с ним нет. Как и его самого. Не был, не появлялся.
– Точно?..
– Я бы тебе сказала.