Кодекс мстителя

Колычев Владимир Григорьевич

Мне никогда не забыть нашу последнюю встречу. Диана готова была лечь к моим ногам, но меня тогда бесила мысль о том, что она могла спать с Рощиным. Не было у нее с ним ничего. Так она говорила, но я ей не верил. Диана тогда врала. Это по глазам было видно. Поэтому и ее любовь к моей персоне, проснувшаяся вдруг, показалась мне брехней. Вадим при смерти, Рощин ей не пара, а судьбу как-то надо устраивать, вот она и подалась ко мне. Или ее раззадорило мое показное равнодушие к ней. Ведь Вадим когда-то взял ее на этот прием. В общем, я ушел, оставив Диану на своей съемной

квартире, срок аренды которой заканчивался через неделю. Потом я позвонил ей и сказал, что это была всего лишь проверка на передок. Мол, слабый он у тебя, как и все остальное. Мне с такой женщиной не по пути. Потом я бросил трубку.

– А этого мало?

– Больше у меня ни с кем не было! Никогда! Я совсем не слабая! Не знаю, зачем я это тебе рассказываю. Все равно не поверишь. У нас не будет.

– Не слабая, говоришь? А это как? – Я обвел рукой стол. – Ты же алкоголичка. Уже спилась?

– Еще не совсем, – промямлила она и опустила голову.

– Но выглядишь ты ужасно.

– Это все из-за Рощина. Кто-то кислотой голову поливает, чтобы насильникам тошно стало, а я толстеть начала.

Я вспомнил, как Диана собиралась облиться кислотой, чтобы Вадим ее не трогал. Она говорила об этом больше в шутку, чем всерьез. Я уходил в армию, а она пыталась меня утешить. Ведь Диана действительно не хотела тогда быть с Вадимом, а потом и с Рощиным, но спала с тем и с другим.

Кислотой она голову поливать не стала, но растолстела и этим отвадила Рощина. Хоть и спала с ним, но сопротивлялась. Что ж, хоть какой-то, но плюс.

– Между прочим, я добилась своего, – продолжала Диана. – Рощин от меня отстал. Я думала, что ты поможешь мне справиться с ним, но ошибалась. Ты струсил.

– Я струсил? – Надо ли говорить, что ее слова задели меня за живое?

– Ну да, он же выпустил тебя из тюрьмы и запретил со мной видеться. Вот ты и бросил меня. Попользовался, и до свидания. А ведь я ему могла рассказать о том, что у нас было, чтобы тебя наказать.

– Ну и не молчала бы!

– Не могла, – призналась Диана и посмотрела на меня глазами преданной собаки: – Его я ненавидела, а тебя любила.

– Я же спрашивал, спишь ты с ним или нет. Если бы ты сказала правду…

– То что?

– Я бы что-нибудь придумал.

– Не хотел ты думать, мстил мне, причем очень жестоко.

Диана смотрела на меня с той яростью, которая рождает ненависть. Что ж, я это заслужил. Она злилась на меня, но готова была мне все простить, лишь бы я снова был с ней.

Я не знал, что ей сказать. Попросить у нее прощения? Но ведь я гордый. Я всегда любил Диану, но характер держал меня за душу, не позволял ей раскрыться на всю ширину моих чувств. Поэтому я жил с Викой и потерял свое счастье.

Я потянулся к бутылке, взял рюмку, из которой пила Диана, наполнил ее и махом опрокинул в себя граммов пятьдесят. Этого мне показалось мало, и я повторил.

В комнате было накурено, поэтому я без всякого зазрения совести достал сигарету, щелкнул зажигалкой. Диана все это время молча смотрела на меня. Она не одобряла моего поведения, но выражала свое понимание. Диана считала,

что я все-таки должен был извиниться перед ней. Мы оба это понимали.

– Видишь ли, жизнь она состоит из крутых поворотов, – сказал я. – Хорошо, если на полном ходу впишешься в них. Иногда может и занести, да так, что летишь и не знаешь, когда на землю спустишься. Не вписался я в тот поворот и лечу уже четыре года. Да и ты хороша! Вадим хитростью тебя взял. Сыграл на твоей женской струнке. А Рощин как своего добился?

– Сказал, что в тюрьме тебя сгноит, если я ему не дам. – Диана смотрела на меня пристально, не моргая. – Ты вышел на свободу и выбрал Вику, а я осталась наедине с Рощиным. Он мне жизни не давал, да еще и ты надо мной надругался. Ты хоть представляешь, как мне было больно?

– Почему ты не сказала, что с Рощиным была? – в замешательстве пробормотал я.

– А зачем? Чтобы ты меня за шлюху держал?

– А ведь я знал, видел, что ты с ним… По тебе понял. Если бы ты сказала, почему так вышло. Оказывается, ты меня спасала. Я же на пятнадцать лет мог сесть. Почему ты промолчала?

– Что бы это изменило? – осведомилась Диана и усмехнулась с каким-то потухшим ехидством.

– Я же знал, что ты с Рощиным. Муж в больнице, а ты с этим козлом. Значит, и сама коза. Я думал, ты продажная.

– Поэтому и отомстил мне? – Диана с тоской смотрела на меня.

– Я хотел, чтобы ты почувствовала то, что довелось пережить мне, – сказал я, опустил голову и вздохнул.

– Я до сих пор это чувствую. Потому и плыву по течению, как настоящее дерьмо. А рядом такие же герои. Это я про Вадима. Я никогда его не любила, но терпела… с удовольствием. Так будет и дальше. А ты иди. – Она вздохнула с сожалением человека, подписывающего признательные показания, а значит, и приговор себе. – Не нужен ты здесь. У тебя своя жизнь, у меня своя. У тебя Вика, у меня Вадим.

– Если я сунусь к тебе, то Вика возьмет грех на душу. Она говорила, что убьет и меня, и тебя.

Я вдруг вспомнил наш с Викой разговор в машине, когда она везла меня из тюрьмы к себе домой. А ведь это было еще до того, как я отомстил Диане. Фактически я тогда изменил Вике. А вдруг она узнала об этом?

– Это ты о чем? – насторожилась Диана.

– Да так, шутку одну вспомнил. А может, и не шутку.

Я не хотел развивать свою мысль, и тут в холле очень кстати прозвучал звонок. Кто-то пожаловал к Диане в гости. Кажется, я догадывался, что это за личность. Возможно, именно сейчас я и узнаю, шутила Вика или нет.

Глава 28

«С ума сходят поодиночке, а спиваются парами». Не знаю, так оно или нет, но именно это фраза пришла мне на ум, когда я увидел соседку Дианы. Это была худая, даже костлявая женщина с испитым, густо напудренным лицом. Рыжие волосы, короткая стрижка, морщинистый лоб, большие навыкате глаза. Когда-то она была симпатичной, но алкоголь сделал свое дело, и в тридцать с лишним лет эта женщина выглядела на все пятьдесят. А может, ей лишь двадцать с лишним?.. Как бы то ни было, смотрелась она, мягко говоря, неважно.