Кодекс Охотника. Книга IV
Шрифт:
— Да, Мария, приветствую тебя. Нет, не знаю. Скорее всего, он у себя в имении, — тут Андрей рассмеялся. — Какие у него планы? Ну, ты же его уже немного знаешь, и понимаешь, что его планы — это только его планы. А мы можем об этом только догадываться. Да, у него там всё хорошо. Зная Сашу, думаю, что ближайшее время он посвятит Разломам, чтобы заработать ещё больше золота. Ну, я имею в виду рубли. «Больше золота» — это слова Саши. Не знаю, почему ему нравится этот металл. Хорошо, не буду говорить. Пока!
После отбоя он посмотрел
— Это кто?
— Княжна Долгорукова прилетела в Иркутск по своим делам. Интересовалась нашим общим знакомым.
— В каком смысле — «интересовалась»? — ещё больше нахмурилась Хельга.
— Да кто ее знает! Они после Японии подружились вроде неплохо. Мне отец говорил, что ему Долгоруков-старший звонил, наводил справки о Галактионове.
— Зачем ему это? — спросила Хельга.
— Не знаю! — заржал Андросов. — Может, Марию за него замуж выдать хотят.
Вот только Хельге, похоже, было совсем не смешно. И Андрей перестал смеяться.
— Да ладно, ты чего надулась?
— Ничего! — фыркнула Хельга. — Ладно, Андрюх, спасибо тебе! Мне нужно еще к Хрулеву забежать.
И она оставила растерянного Лекаря в сторонке, а сама направилась в сторону административного здания Центра.
Строители принялись за дело. Смета была, ожидаемо, драконовская. Пятьдесят тысяч я отдал только в качестве аванса виконту, и это с учетом предоставленной скидки. По-хорошему, за эти деньги можно построить особняк с нуля. Такой обычный гражданский особняк. А тут только косметический ремонт.
Прав был Андросов. Но делать нечего. Если восстанавливать родовое гнездо, то восстанавливать его качественно. А за качество «Строительная компания братьев Смородиных» ручалась. Значит, надо обобрать больше Разломов или раздраконить ещё какой-нибудь Род побогаче, с которого получить на продаже лута много денег.
Мы с Волком прибыли в Иркутск, и остановились возле военного госпиталя. Госпиталь представлял собой несколько корпусов, разделенных, как по лечебному принципу, так и по родовому. Мы долго плутали по вполне ухоженной территории, пока не зашли в непрезентабельный барак для обычных простолюдинов, даже, не офицеров. Странно…
Когда мы зашли в палату, в нос ударил запах дезинфекционных средств, от которого реально начало щипать в глазах. Хотя местным пациентам было похоже все равно. Люди, которые лежали здесь, были больше похожи на живые растения. Большинство из них находились в коме, и жизнь их поддерживалась только с помощью приборов.
Волк уверенно прошёл через всю палату, и мы зашли в комнату поменьше, которая была, в отличии от общей палаты, чище и, главное, намного светлее.
Исхудавший человек, увидев нас, широко улыбнулся и попытался сесть в кровати, но скривился от боли, и рухнул обратно, сдавшись. Невысокий, когда-то крепкий мужчина, сейчас явно исхудал. Из рук у него торчали иглы с капельницами, а сам
— Здорово, Пуля! — протянул ему руку Потапов.
— Здорова, Волчара! — в ответ улыбнулся пациент, и слабым голосом сказал. — Очень рад тебя видеть!
Андрей повернулся ко мне.
— Это и есть подпоручик Сарамбайкин Михаил Викторович, о котором я рассказывал.
Я осторожно протянул руку, боясь сделать ему больно.
— Здравствуй, боец! Меня зовут Александр.
— Здравия желаю, ваш-бродие!
— Волк много мне о тебе рассказывал, — продолжил я. — Он считает, что без тебя не справится.
Тут уж больной рассмеялся, на середине прервавшись. Даже смех доставлял ему боль.
— Конечно, не справится! Кто прикроет его задницу и подстрелит тех, кого он, увлекшись, не заметит.
Я глянул на Волка, и тот кивнул головой, подтверждая.
Я ощупал его тело своим духовным «сканером». Делал я это не так хорошо, как Андросов. Но я, в отличии от него, задевал ещё эмоциональный план. Тело у бойца было снаружи целое, а вот внутри творилось непонятно-что. Внутренние органы работали, как попало. Энергия внутри еле двигалась. А ведь он, похоже, был когда-то крепким Ветераном.
— Чем это его так? — повернулся я к Волку.
— Да мы… — он задумчиво почесал гладко выбритый подбородок, задумавшись, можно ли мне говорить. Потом решился. — Устранить нужно было Одарённых. Но когда мы попали в засаду, они швырялись, чем попало. В Мишу прилетело одно мерзкое заклинание, когда он прикрывал наш отход. Врачи сказали, что он не умрет, но никогда и не выздоровеет. Вот теперь вся его пенсия уходит на поддержание жизни. Как видишь, хватает только на корпус для рядового состава.
Я оглянулся, обводя рукой палату.
— Ну, я так понимаю, что здесь не только его пенсия. Но и немножко твои средства?
— Виноват, — буркнул Волк.
— Причём тут виноват?!
Внутри спецназовца-снайпера я чувствовал только одну очень сильную эмоцию — сумасшедшую надежду. Боец хотел вернуться в строй. И за эту возможность он был готов отплатить, как угодно и чем угодно.
— Значит так! — я посмотрел на часы. — Скоро за тобой приедет транспорт, и они заберут тебя в Центр Истребителей. Там тебя встретит княжич Андросов. Я думаю, через недельку ты будешь стоять на ногах.
Боец смотрел на меня выпученными глазами. Молча, лишь до крови, прикусив зубами губу. И тут я увидел, как из его уголка глаза потекла одинокая слеза.
Я хлопнул Волка по плечу, и кивнул в сторону выхода.
— Наговоритесь еще. Бывай, боец. До встречи!
Мужчины имеют право на эмоции. Вот только никто другой не имеет права эти эмоции у них наблюдать. Так что пускай Михаил переварит все это в одиночку.
Мы шли по территории госпиталя, и Волк был непривычно тих. Через некоторое время он поднял голову и сказал.