Кодекс Ордена Казановы
Шрифт:
Входная дверь за ними захлопнулась неожиданно громко.
— Кто это там пришёл так поздно? — певуче спросили справа, из кухни, наверное.
— Папа! Папа пришёл! — пискляво завопили детские голосишки, и доберманы попятились.
Они появились в прихожей одновременно: вышла миниатюрная, похожая на девочку-подростка женщина, вытирающая руки полотенцем, — вылетели два шустрых пацанёнка лет пяти. Все трое остолбенели взглядами на доберманах. И вышла такая напряжённая тишина, что один из псов ткнулся задом в ноги мужчин и жалобно взвыл.
— Бездомные, — проинформировал Лёнчик. — Вот, привёл.
Женщина коротко вздохнула. Один из пацанят, с сияющими глазами, с протянутыми руками, пошёл к дрожащему
Женщина ухватила сынишку за футболку, оттащила.
— Сначала обоих в ванную. А вы сходите, поищите в кладовке коврик и миски. Здравствуйте. Я Люда.
— Алексей. (Щуплый глянул с улыбкой: вот мы и познакомились!)
— О-о, Лёнчик!.. Так, пока дети заняты, первым в ванную ты. Алексей, от чаю не откажетесь, наверное?
— Спасибо, не откажусь.
Пока Щуплый смывал с себя вечернее происшествие, Люда готовила чай Лёхину, а дети кормили собак. Улучив момент, пока Люда отвернулась, Лёхин поклонился налысо стриженному, ещё молодому щупленькому домовому, который носил рубаху на манер спортивного кимоно. Шишик всё на него радостно пялился, вот Лёхин и заметил. Домовой, которого язык не поворачивался назвать дедушкой, всплеснул ручонками, но опомнился и поклонился уже степенно. До сих пор стоял он на кухонном столе, приглядывая, как хозяйка чай заваривает, — и вдруг помчался вниз, на пол. Пригнувшись, скользнул между пацанятами и остановился между двумя мисками. Доберманы немедленно потянули к нему морды. А домовой, придирчиво оглядев их, одобрительно кивнул и погладил по носам. Детишки, занятые накладыванием корма в собачьи миски, ничего странного в поведении псов не заметили. Собаки снова захрумкали, а домовой вперевалочку пошёл восвояси, но на кухонный стол забираться не стал — сгинул во тьме под встроенным шкафом.
С Людой оказалось легко общаться. Несмотря на опасения мужа, она так и не заговорила с гостем о состоянии Лёнчиковой одежды и лица, строго придерживаясь одной темы — погоды. А может, выручили собаки. Она так часто заглядывалась на них и на детей, что забывалась и могла трижды спросить одно и то же. Так что Лёхин мог не спеша разглядеть её и даже улыбнуться своим мыслям: эти двое здорово походили друг на друга — одинаково небольшого роста, худощавые, спокойные и немногословные.
Появился хозяин, и жена с детьми, забрав собак и миски, мгновенно улетучились из кухни после короткого: "Поговорить бы нам надо".
Усмехнувшись, Леонид сказал:
— Спиртного дома почти не держим. А сейчас пожалел.
— Да ладно, чаем перебьёмся, — улыбнулся Лёхин.
Они выпили по чашке, налили по второй. Жареным пирожкам Лёхин сказал своё полное и окончательное "Одобрям-с!".
— Сон я видел, — нарушил молчание Леонид. — И тебя в том сне.
— Да? И что я там, в твоём сне, делал? — легко спросил Лёхин.
— Дрался — что. Ты, вообще, каким боком к этому "Ордену Казановы"?
— Ты и про "Орден Казановы" знаешь? — удивился Лёхин. — Я думал, тебя со стороны зазвали — меня проучить.
— За что тебя, кстати?
— Есть там Анатолий один. Мордель я ему маленько подретушировал.
— А, Толька… Смысла нет ему морду раскрашивать — зарастает быстро.
— Леонид, а сколько Анатолию лет? — осторожно спросил Лёхин.
— Весной юбилей отмечали. Двадцать.
"А выглядит на все двадцать пять…"
— Давай без всяких танцев-шманцев? — решительно предложил хозяин. — Меня больше "Ордена Казановы" интересует только одно: как ты за гаражи попал. Не поверю, что за мной топал. Я с этими лохами минут десять говорил, прежде чем они…
— Я тоже сон видел, — после недолгой паузы ответил Лёхин. — Хочешь — верь, хочешь — нет, но в моём сне тебя убили. Вот и пошёл место искать, где… Ну, сам понимаешь…
Хозяин
— Чую, танцы-шманцы продолжаются. Давай в поддавки. Сначала я, если боишься чего не то сказать, а потом ты. Я в "Ордене Казановы" четыре года начальником охраны работал. Альберту нравилось иметь отдел охраны из семерых, а мне чего возражать? Деньги неплохие шли. Мне там делать почти нечего было: сигнализацию проверил, подчинённых построил — и сиди себе в кабинете так называемом. Ну, от нечего делать сначала читал запоем, а потом решил самосовершенствованием заняться. Кабинет у меня — почти пустая комнатушка, в смокинге больно не потренируешься, а вот медитация — самое оно. Ну, и развил я себе интуицию. Ничего не скажу — драться стал лучше, легче как-то. Но в последний год всякая чертовщина начала мерещиться. Не знаю, чем там все эти компаньоны и компаньонки занимаются, только кафешные стены, пол, потолок будто чернотой стали наливаться. Тесно стало там и душно. Я уж к врачу сходил провериться — боялся, с лёгкими что-то не то. Терапевт говорит: всем бы такие лёгкие. А последние несколько месяцев, перед тем как уйти, видел крыс — необычных…
— И были они зелёные и прозрачные, — закончил Лёхин, и замолкший было на полуслове Леонид остро всмотрелся в неожиданного гостя. Лёхин между тем расстегнул нагрудный карман рубахи и вынул фотографии. — Роман пропал неделю назад. Я ищу его и девушку, которая пропала в одно время с ним, причём тоже из кафе. Чем Роман занимался в "Ордене Казановы"?
Хозяин взял фотографии и улыбнулся — как давнишнему, хорошему знакомому.
— Хорошо здесь его сфоткали. Пропал, говоришь, Роман… Девушки не знаю — сразу говорю… Ну что ж… Хозяин Роману платил из своего кармана, чтобы раз в неделю он пел компаньонам. В кафе мог приходить, когда вздумается. Я его поначалу слушал — ни одного "концерта" не пропускал, больно здорово пел. Вроде о любви, а вроде и нет. Людке я после его песен начал цветы таскать — сам себе удивлялся и до сих пор удивляюсь… А потом что-то не то пошло. Кажется, он те же песни поёт, а вот чего-то не хватает в них. Может, эстрадникам, попсе начал подражать? Не знаю. А однажды слышал, как он в комнате компаньонов с хозяином ругается. Типа, хозяин ему слова правит в песне, и ему, Ромке то есть, это не нравится. И ещё сказал: или — или. Или поёт своё — или уходит из кафе. Альберт сразу на попятный: да пой ты как хочешь, жалко, что ли. Ну, Ромка и остался. А потом я ушёл. Но последние песни Ромкины слушал как первые его — слова красивые были. Только о его песнях и жалел, уходя-то… Ну, я в поддавки сыграл. А ты? Или боишься ещё?
— И я сыграю, — легко сказал Лёхин. — Я многое вижу — это ты уже понял. А доберманы пришли, потому что помощь понадобилась, а на мне отметина — "помогите, кто может!". И за гаражами разыскал — по следу ментальному. Поверишь?
— Поверю, — серьёзно ответил Леонид.
37.
Навеса над Леонидовым подъездом нет. Только выступ небольшой. Лёхин как вышел — сразу начал искать под ним местечко без луж и ручьёв. Нашёл, вынул из кармана спичечный коробок и высыпал на ладонь пару светлячков.
— Ну и кто мне кино покажет?
Зеленовато-голубоватые жучки, лежавшие вповалку, зашевелились и снова замерли носом к носу. Слева что-то мелькнуло. Лёхин оглянулся: ба, один из кирпичей и в самом деле показывал кино. Долгий романтический эпизод: скамейки, кусты и деревья; по асфальтовой дорожке в свете фонаря прогуливается пожилая чета — наверное, перед сном вышли. И — всё? А где девушка-гардеробщица?
От досады Лёхин чуть не стукнул себя по лбу. Подарок Следака имел одну особенность: прицепил "жучка"-светлячка — следи за нужным объектом с начала до конца. Иначе конечный пункт увидишь глазами преследуемого и долго будешь гадать, где это место находится.