Кодекс Ордена Казановы
Шрифт:
Путь до магазинчика, работающего допоздна, недолог. Лёхин дошёл до конца своего дома, завернул за торец следующего — и вот тебе конечная цель путешествия. Но время потратить всё-таки пришлось. Только Лёхин из магазина — дождь вдруг припустил и, кажется, даже громыхнуло где-то. Обратно, в помещение, не хотелось — душновато после дождливой свежести, а под козырьком на крылечке стоялось хорошо: прямо перед домом дорога разыгрывала бесконечный завораживающий спектакль из звука и света. Звук гудел машиной и шелестел ровным веером воды из-под колёс, свет качался на воде, взрывался и рассыпался дрожащими бликами. Под
Думать не получалось, хотя сквозь полупризрачные торопливые капли перед глазами появлялась одна и та же картинка: идущий навстречу высокий подросток накидывает на голову капюшон. Что-то зловещее было в этой картинке. Может, длинные патлы правнука бабки Петровны? Может, широкий и глубокий капюшон — отличная маскировка для человека, не желающего себя афишировать? Может, странное выражение лица, эти опущенные долу глаза — и усмешка на разбитых губах? А может, просто у Лёхина, "тихо шифером шурша, едет крыша не спеша"? Не в первый и, наверное, не в последний раз… И чего именно эта картинка пристала к Лёхину, когда он должен бы вовсю заниматься пропавшей девочкой? Беседа с бабкой Петровной была уже после отъезда Егора Васильевича — скорее всего, она и перебила впечатление от спецзадания.
С магазинного крылечка Лёхин сошёл в полном убеждении: исчезновения подростка и девушки взаимосвязаны. Притормаживало лишь одно. Родители Ромки — люди, конечно, с достатком, но где уж им тягаться с богатством Егора Васильевича. И что же? Похитители — судя по всему, целая шайка! — не брезгуют и мелочью?
Дошлёпал по ручьям до подъезда. Под навесом, ссутулившись, курила мокрая чёрная фигура. Сквозь ширму-капель с крыши Лёхин прыгнул рядом и только-только начал разворачиваться закрыть зонт, как из стены за чёрной фигурой высунулись Касьянушка и Дормидонт Силыч. Оба в ужасе вылупили глаза "Ой, что случилось-то!" и, дружно ткнув пальцами в чёрную фигуру, пропали.
Внутренне подобравшись, Лёхин неспешно закрыл наконец зонт и обратился к неизвестному:
— Добрый вечер!
— Добрый, — ответил неизвестный и поднял голову взглянуть на Лёхина.
При виде смуглого лица с проницательными глазами Лёхин здорово пожалел, что заговорил, а не удрал сразу домой.
Профессор Соболев собственной персоной! Именно его испытующий взгляд заставлял Лёхина не ходить к Ане в гости, а назначать ей встречи где-нибудь в городе. Её старшего брата он побаивался из-за истории с месяц назад, когда неконтролируемые в момент смерти эзотерические способности профессора впустили чудовищ в человеческий мир. Рядом с Соболевым Лёхин всегда держался настороже: профессор почему-то напоминал ему склад боеприпасов, в двери которого застрял кончик бикфордового шнура. Только спичку поднести…
— Я за хлебом выходил, — попытался завязать разговор Лёхин. — Вы, Дмитрий Витальевич, наверное, поднимались, в квартиру звонили?
— Свет горел, — тихо сказал Соболев. — Я подумал, вы не хотите открывать.
— Ну, что ж, вот он я. Давайте зайдём? Вы ведь не просто так приехали? По делу?
— Заходить не буду. Поздно уже. Анюта будет беспокоиться. Да и дело моё к вам на два слова. Алексей, возможно, человек вы хороший. Но я всё-таки вас очень прошу оставить мою сестру в покое. Пожалуйста, не приходите больше и не звоните. Это
Он приподнял плечи, машинально защищаясь от дождя, и стремительно зашагал к машине, приткнувшейся слева от приподъездной площадки… С обеих сторон от Лёхина повеяло неопределённым движением, и голосом Дормидонта Силыча прошептали:
— Обалдеть! Ишь, герцогА каке нашлись!
5.
Перед сном привидения уговорили Лёхина перечитать последнюю запись в тетради, чтобы приснилось продолжение приключений Джона Гризли. Особенно настаивал на чтении призрак когда-то безымянного агента.
— Поверьте профессионалу в данной сфере жизни, — вещал Глеб Семёнович. — Сны должны иметь логический конец!
Слушая его, Лёхин почему-то не мог отделаться от ощущения, что агент просто-напросто увлечён Лёхиными сновидениями, как хорошим сериалом, и ждёт не дождётся продолжения. Остальные три призрака, кстати, того же желания и не думали скрывать.
Черти настырные… Глаза закрываются, а они — перечитай.
Но перечитал. И пока читал, все четверо с живым интересом висели над ним и тетрадью, как будто не знали его личного сна наизусть. Этакий портрет в интерьере получился: кровать, торшер, крупным планом Лёхин с тетрадью, склонившиеся над ним тени гигантскими вопросительными знаками.
На последних строках, с корявым от спешки почерком, Лёхин мягко ткнулся головой в подушку. Елисей некоторое время прислушивался к сонному дыханию хозяина, потом шёпотом велел:
— На кухню все! Касьян, закрой рот! Лексей Григорьича разбудишь.
Домового слушались. Улетучились быстро. Касьянушка, правда, промычал что-то жалобное сквозь крепкую ладонь Дормидонта Силыча, но особо не трепыхался.
А Елисей стянул тетрадь с постели, донёс до письменного стола. Потом ещё раз оглядел комнату с хозяином, погрозил кулачишком коту, выключил торшер и тихонько ушёл, неслышно топая валенками.
Первой к Лёхину съехала с торшера "помпошка" и деловито устроилась на ухе человека. Затем на кровать мягко прыгнул Джучи, сначала обнюхал лицо хозяина, потом Шишика и, уверившись, что все свои, привалился к животу Лёхина. Здесь коту тепло и уютно, а во сне — Джучи знал — человек ворочается редко. Не задавит.
"… Джон Гризли стоял очень неудобно — широко расставив ноги над лежащим Крисом. Несмотря на вкрадчивые уверения Боба Кувалды, Джон знал, что рейнджера под присмотром бандитов оставлять нельзя ни на секунду. И ещё охотник знал, что Кувалда не сможет драться по-настоящему и сподличает. И всё это не оттого, что лучшие годы бандита позади. Нет, Кувалда сам дал себе слабину. Когда-то он был хорошим бойцом, а кулак какой был!.. Настоящая кувалда!.. А сейчас обрюзг, хотя, наверное, и не замечает…
Кувалда двинулся вперёд медленно и даже с ленцой. Правила поединка просты: кого с ног собьют, тот и проиграл. А уж что ты в ход пустишь, защищаясь или нападая, — дело твоё. Можешь кулак, а можешь — холодное или огнестрельное оружие. Не возбраняется. На всё остальное — табу. Поэтому Джон Гризли только шевельнул бровью, приметив в приоткрывшихся пластинах Кувалдового бронежилета лучевой зарядник. Забавно. Пустит ли бандит в ход припрятанный бластер? А если пустит, как отреагируют его подчинённые? Или на сей раз он отобрал в команду откровенных подонков?