Кодекс пацана. Назад в СССР
Шрифт:
Переглядываясь и неуверенно кивая, ребята вразнобой прокричали своё согласие. Я стоял среди ребят и тоже согласно гаркнул. Что-то было в этом такое, завораживающее, что ли… Как будто стоял перед омутом и вот-вот должен сделать шаг, чтобы нырнуть в глубину, а потом вынырнуть наружу.
— Что-то вас плохо слышно! Вы согласны? Три-четыре! — Николай Николаевич взмахнул рукой, как дирижер палочкой, и тут…
Сотня глоток дружно прокричала:
— Да-а-а!!!
— Тогда пусть начнутся наши игры!!! — взревел Николай Николаевич и, в лучших традициях американских боевиков, воздел руки к небу.
И
Дальше начались соревнования. Отчасти «веселые старты», отчасти физподготовка, отчасти просто дурашливые конкурсы. Самым первым был конкурс, когда нужно было засунуть между коленей мяч, пробежать с ним десять метров, потом попасть им в обруч на земле, схватить скакалку и, прыгая через неё, добраться обратно. Там следующий участник перехватывал скакалку и мчался вприпрыжку до обруча, где засовывал мяч и двигался с ним к старту.
Это был один из конкурсов, которые мы приготовили. За жульничеством следили старшие, которые пресекали пробежки со скакалкой или попытки промчаться с мячом подмышкой.
Улица начала развлекаться…
Ребята охотно подхватывали нашу затею. Летом либо на огороде копаться, либо купаться до посинения, либо маяться дурью, а тут… Среди толпы, среди своих, под взглядами хихикающих девчонок — что может быть лучше для развлечения?
Так как соревнования всё-таки были спортивными, то мы исключили такие пацанские забавы, как игру в ножички, «догони меня кирпич» или «туз-правитель». Решили остановиться на менее травмоопасных занятиях.
И вот у нас начали появляться первые победители — в небольшой разминочной эстафете победили Рабочие. Им удалось вырваться вперёд с ощутимым отрывом. Пацаны с красными ленточками на предплечьях радостно вскидывали руки, радуясь победе.
Всё-таки мы в то время были пацанами… Да, хотели походить на взрослых, пробовали зятягиваться и кашляли, кривились от самогона, а потом блевали за углом. Перенимали те привычки, про которые нам говорили, что они плохие. И только повзрослев и заматерев, понимали, что говорили-то нам правду, но тогда… Тогда всё это казалось игрой, хреновой, но всё-таки игрой во взрослую жизнь. А на самом же деле, энергия из молодых душ требовала применения, вот только применять её особо было некуда…
Новый конкурс, новая награда, новые радостные крики. Для пацанов это и в самом деле был праздник. Даже присутствие милиции воспринималось вовсе не в штыки, а наоборот — как необходимость. Не обходилось и без эксцессов, но за подобным четко следили старшие и после их слов все неловкие ситуации стухали, как будто огонь тушили песком, забрасывая зарождающийся конфликт при первой же вспышке.
Всё проходило в атмосфере дружеского соревнования, как будто и не было недавнего происшествия. Как будто не было той безумной ночи…
Среди сидевших на скамейке девчонок я заметил Машу. Она поглядывала на меня, но больше ничем не выказывала свой интерес, хихикала и переговаривалась с остальными девчонками, которые обсуждали потеющих на поле стадиона мальчишек.
Конкурс проходил за конкурсом, соревнование за соревнованием. Всё тихо, мирно, весело и задорно. Молодость дышала энергией, выпуская её, а взамен получая призы и поощрение в виде аплодисментов.
Где-то
Об этом тоже было договорено со старшими и остальными участниками соревнований. Сюрпризом было только для пацанов. Им пришлось участвовать в новых конкурсах и с новыми ребятами. Так как менялись произвольно, то в среднем силы примерно были равны. Всё это было сделано для того, чтобы показать — среди других районов нет врагов. Есть такие же пацаны, на которых можно положиться и которые играют с тобой в одной команде…
И я видел, как постепенно слаживаются команды. Как игроки в волейбол помогают друг другу, как взаимодействуют и поддерживают. Как постепенно начинается знакомство друг с другом, узнавание, растапливание льда… Может быть ради этого я и собрал их всех на стадионе? Или нет?
Может быть это всего лишь дань памяти Серёге Курышеву, который сейчас лежит в могиле, а его душа откуда-то сверху смотрит на нас? Он по-любому был бы рад поноситься с мячом по полю или забить гол в красивом падении. А потом встать, отряхнуться и подмигнуть сидящей на скамейке Ленке. Да, Ленка обязательно бы сидела, вот как Маша сейчас…
И смотрела бы точно также сверкающими бриллиантами глаз!
Я не удержался, попросил у Гурыля замену и отскочил к сидящей на скамейке Маше.
— Привет! Ну, как ты здесь? Всё нравится?
— Да, здорово придумали! А можно также только для девочек устроить? — лукаво улыбнулась в ответ.
— Я думаю да, и ребята тоже придут посмотреть, поболеть за вас, — кивнул я. — Надо только с тренерами договориться.
— Я думаю, что ты сможешь. Вон, как всё хорошо получилось… — Маша кивнула на смеющихся пацанов, которые только что забили мяч противоположной команде.
— Ну, я только хотел помочь ребятам познакомиться ближе, показать, что не все кругом враги. Что можно и без драки решить споры…
— Лосев Александр Владимирович? — послышался позади голос, от которого веяло официозом за версту.
— Да, это я, — я обернулся и ещё не успел убрать улыбку с лица. — А в чем дело?
Уперся взглядом в холодное лицо ивановского следователя, который совсем недавно был у Ковалькова в кабинете. Один из двух. Худощавый…
— Следователь Коржев, Владимир Михайлович, — представился следователь и махнул корочкой перед моим носом. — Прошу проследовать за мной.
С двух сторон я заметил ещё двух человек, одетых в гражданское. Однако, прически ёжиком, спортивные фигуры и внимательные взгляды не оставили сомнений в том, что передо мной ребята из опергруппы. И эти ребята явились точно по мою душу.
— А в чём дело? Я же давал подписку о невыезде? Мы вроде бы всё решили? — спросил я в ответ.
Очень не хотелось уходить от Маши. Вот прямо-таки совсем не хотелось.
— Есть несколько вопросов касательно умершего, Павлова Николая Сергеевича. У нас есть подозрения, что вы самым непосредственным образом причастны к его смерти.