Кодекс скверны. Предтеча
Шрифт:
– Господин первый советник! Не могли бы вы уделить минуту? – на дороге выросла громоздкая фигура шефа полиции.
– Позже, Брайан, – раздражённо отмахнулся Корнут, – не до вас сейчас. Дайте пройти.
Тот услужливо поклонился и вжался в стену прохода.
Королевская ложа была переполнена. В самом центре восседал Юстиниан в окружении почётных гостей. Здесь были и мэр Южного Мыса – хмурый толстяк с густыми бакенбардами, и первый магистр Осквернённого Легиона, походивший скорее на прожжённого вояку, нежели на правящее
Чуть поодаль, удобно устроившись на мягкой софе, весело щебетали дочери Юстиниана. Сестры даже не обращали внимания на молчаливую кузину, которая, казалось, была полностью поглощена мыслями и не замечала никого вокруг.
Корнут неприязненно покосился на Максиана, увлечённого беседой с мэром Мыса. Проклятый выскочка, прихвостень. Не стоило Юстиниану допускать эту лицемерную погань в совет, будь тот хоть трижды самой влиятельной персоной государства. Он-то, Корнут, видит его насквозь: верный пёс прежнего короля, он им и останется до последнего вздоха.
Хотя, стоит отдать должное, и у него есть чему поучиться. Хитёр, что тот лис. За десять лет так и не удалось раскопать на него хоть что-нибудь существенное. Но побеждает тот, у кого больше терпения, а у него, Корнута, выдержки хоть отбавляй. Порой, в таких делах спешка может только навредить.
Он низко поклонился присутствующим, сухо коснулся губами бледной руки королевы и уселся за низким столом, ломившимся от вина и фруктов.
Арена была переполнена. Все пять ярусов зрительских трибун забиты под завязку разномастными народом. Сотня тысяч голосов сливались в невыносимый галдёж.
Толпа снова взорвалась аплодисментами, загудела как пчелиный рой, требуя повторения. Корнут мазнул безразличным взглядом по покидающим арену гладиаторам.
– Где вас носило? – недовольно бросил король, дождавшись, когда гвалт стихнет.
– Прошу меня простить, Ваше Величество. Как обычно, подводят те, от кого меньше всего ожидаешь.
Юстиниан недовольно покачал головой и повернулся к магистру Легиона.
– Как я уже сказал, Брутус, вашему чемпиону давно пора на покой. И смею надеяться, сегодня настанет именно этот день.
– Вполне возможно, – загадочно улыбнулся магистр, поправляя острый воротник атласного пиджака. – Наслышан о вашем бойце. Кажется, он подаёт большие надежды. Посмотрим, каков в деле против достойного противника.
– Чтобы не быть голословным, предлагаю сыграть по-крупному, – Юстиниан пригладил бороду, сверкая массивными перстнями на пальцах. – Ставлю пятьсот тысяч на победу Пятого и ещё столько же, что Вихрь падёт от его секиры. Конечно, если вы не побоитесь рискнуть такой суммой.
В глазах магистра промелькнула хитрая усмешка. Он отпил из серебряного кубка, украшенного по краям мелкими самоцветами, и коротко
– Вызов принят, Ваша Милость. Легион готов поставить миллион на победу Вихря.
Юстиниан довольно потёр руки:
– Что скажете, Дий, вы с нами?
Мэр повернул раскрасневшееся от вина лицо и заискивающе улыбнулся:
– Безусловно! Пятьсот тысяч ставлю на Пожирателя. Эта лошадка ещё никогда меня не подводила. И столько же против Пятого. Не обессудьте, Ваше Величество, так уж мы, торговцы, устроены: никогда не складываем все яйца в одну корзину.
– Что ж, дорогой друг, – улыбнулся Юстиниан, – сочувствовать вам не стану. Не обеднеете. Кто-нибудь ещё желает к нам присоединиться?
Король обвёл глазами собравшихся. Владелец завода, щуплый старик в расшитом золотой нитью жакете, предложил триста тысяч за победу королевского чемпиона. Сенешаль, скрипя зубами, поставил ещё сто. Максиан вежливо отказался, сославшись на полную некомпетентность в подобных вопросах.
Корнут незаметно ухмыльнулся. Ещё бы! Якшаться с осквернёнными, а после делать на них ставки стало бы верхом цинизма. И как Юстиниан умудряется не замечать этого? Во все эти пустые отговорки поверит разве что какой-нибудь олух с Северной Ямы.
– Что насчёт вас, канселариус? – поинтересовался Дий. – Или вы так же, как и наш уважаемый принцепс, не интересуетесь боями?
– Я отказался от сана, но не от богов, уважаемый, – натянуто улыбнулся Корнут, – а они, как и Заветы, не одобряют подобных мероприятий.
– И всё же вы здесь, – иронично заметил Максиан.
– Мне показалось, или вы только что назвали меня ханжой? – ощетинился Корнут.
– Ни в коем случае, дорогой друг, я просто предлагаю ненадолго забыть о высоком и насладиться мирскими утехами.
Корнут наморщил нос. Ещё посмотрим, как долго ты сможешь ими наслаждаться.
С динамиков, равномерно развешенных на стенах арены, вырвался скрежет. По трибунам прошёлся возмущённый ропот.
– Свободные граждане Прибрежья! – голос, вперемешку с помехами, заполнил арену. – Сегодня состоится последний бой сезона и, уверяю, вас ждёт грандиозное зрелище!
Аплодисменты заглушили голос. Свист и одобрительные крики смешались в одну огромную лавину, накрывшую арену оглушительным рёвом.
– Приготовьтесь, господа. У меня припасён для вас особый сюрприз, – Юстиниан многозначительно улыбнулся, подошёл к краю ложи и, постучав пальцем по массивной головке микрофона, неторопливо заговорил. – Этот год особенный как для Регнума, так и для всего Прибрежья. Шесть – священное число. Не даром у Фулгурской Арены шесть граней. Шесть башен-хранителей воздвигли предки на руинах погибшей державы. Шесть великих богов, дарующих жизнь и благоденствие Прибрежью. И ровно триста шесть лет назад мир погрузился во мрак, омылся кровью невинных и был поглощён всепожирающим пламенем.