Кодекс страсти

Шредер Марта

– О нас говорят, Дэниел.

– Ну и что?

– Ну, кое у кого могут появиться мысли о том, что ты… оказываешь на меня давление. Что имеет место нечто, вроде… – Кэролайн никак не могла подобрать выражение потактичней.

– Нечто, вроде сексуального принуждения, – закончил за нее Дэниел. – Ты это имеешь в виду? – Он рубил слова, и глаза его зловеще потемнели. – Я принуждаю тебя? Ты встречаешься со мной лишь для того, чтобы не завалить договорное право?

– Дэниел, нет… нет, конечно! – беспомощно пробормотала Кэролайн. Она сделала глубокий вдох. Сейчас нужна

была только чистая правда. – Я хочу видеть тебя… Продолжать встречаться с тобой. Не меньше, чем хочешь этого ты. Возможно, даже больше. Но я не хочу доставлять тебе неприятности, вредить твоей карьере. Я не могу… не хочу подрывать твою репутацию.

Дэниел не стал вдаваться в подробности и сразу перешел к сути:

– Наконец-то ты признала это. – Его гнев исчез без следа, и на лице появилась довольная улыбка. – Ты хочешь продолжать встречаться со мной. Не меньше, чем этого хочу я. А может быть, и больше. – Он взял ее ладонь и поднес к своим губам. – Ты только что сделала меня очень счастливым человеком.

Его усы коснулись ее руки.

– Почему?

– Почему? А как ты думаешь, почему? – вновь нахмурился он.

– Да нет, я не о том, что ты счастлив. Почему это так неожиданно для тебя? Ты же знаешь, что я чувствую.

Кэролайн взглянула на него. Конечно, он знает! Всякий раз, когда они целуются, она просто пылает. Он должен это ощущать.

– Ты более загадочна, чем тебе кажется, – заметил Дэниел, вертя в руках палочки для еды.

– Я не загадочна: я просто растеряна.

– Из-за чего?

– Из-за всего. Из-за тебя. Я действительно хочу встречаться с тобой. Но я не хочу отступать от принятого решения. И доставлять тебе неприятности.

– О каком отступлении ты говоришь?

– Не хочу отступаться от своей мечты. Я должна получить юридическое образование. Это моя мечта. Это моя цель. И я собираюсь добиться своего.

– Ну конечно же, – удивленно посмотрел на нее Дэниел. – А почему ты решила, что я уничтожу твою мечту? Из тебя получится чертовски хороший юрист, Кэролайн, и, когда это произойдет, я буду радоваться почти так же, как ты сама. Ты очень ошибаешься, если считаешь, что я заставлю тебя бросить учебу или как-то по-другому помешаю твоим планам.

– Я боюсь не тебя, а себя, – ответила Кэролайн. – Я боюсь настолько увлечься тобой, что все остальное перестанет для меня что-то значить. Такое со мной уже было. С Гарри.

– Я не Гарри, – процедил он сквозь зубы.

– Я знаю. Надеюсь, что и я не та Кэролайн, какой была двадцать лет назад. Но я не уверена и не хочу рисковать.

– Чем рисковать? Я желаю тебе успеха. Я восхищаюсь тобой, и ты мне нравишься. Это не может измениться лишь от того, что мы…

Он умолк, поскольку к столику подошел официант, чтобы подлить чая.

Кэролайн понимала, что он хотел сказать. Она ощутила, как при мысли об этом краснеет ее лицо. Она тоже желала его. В этом-то и была вся беда. Она была способна раствориться в нем, в любви к нему, в желании. Ее работа, ее цели, сама ее личность – все могло быть захлестнуто потоком желания и – смотри правде в глаза, Кэролайн! – любви. Такое уже однажды

было.

Она сменила тему разговора:

– Я тоже желаю тебе успехов, Дэниел. И боюсь, что, если мы продолжим наши отношения, тебя обвинят в протекционизме или в принуждении меня. Я этого не хочу. Я не пережила бы, если бы отношения со мной стали причиной того, что ты не получил бы назначения в какой-нибудь престижный университет из Лиги Плюща. Ты не смеешь совершать поступки, которые могут быть неправильно истолкованы.

– А что можно неправильно истолковать, если ты говоришь правду и я тебе тоже нужен? – Он вновь взял ее за руку. – Не нужно создавать искусственных препятствий, Кэролайн. То, что происходит между нами, слишком важно, слишком необычно. Не спрашивай меня, откуда я это знаю на столь ранней стадии отношений. Просто я знаю. Мы с тобой слишком нужны друг другу. И станем еще нужнее. Это знаю я, и знаешь ты.

– Почему бы тебе не поговорить с деканом? Узнать, что по этому поводу думает он.

Дэниел опустил глаза в тарелку и несколько секунд молчал. Кэролайн не знала, понял ли он наконец ее точку зрения на происходящее.

– Я говорил с ним, – сообщил Дэниел с унылым видом.

– И?..

– И он посоветовал мне… нам… – Дэниел подыскивал подходящее слово, – на некоторое время поостыть.

– Ты говорил с ним о нас? – поразилась Кэролайн. Это было так непохоже на Дэниела – советоваться с деканом по личным вопросам.

Неисправимо честный Дэниел уточнил:

– Нет. Это он заговорил со мной.

Кэролайн бессильно откинулась в кресле из красной кожи.

– Боже милосердный! Он слышал о нас?

Дэниел пожал плечами:

– В университете постоянно гуляют слухи. В особенности по поводу отношений между студентами и профессорами. Не удается прожить жизнь так, чтобы никто о тебе не подумал плохо. Ладно, Кэролайн, мы взрослые люди.

– Да, мы взрослые люди и декан Гриерсон тоже. А он не объяснил, почему, по его мнению, нам следует на некоторое время поостынуть?

– Он боится, что сплетни поставят под угрозу мою так называемую блестящую карьеру, – нахмурился Дэниел. – Если на это наплевать мне, почему это должно волновать Майка Гриерсона или еще кого-либо?

– Это волнует меня, – решительно вздернула подбородок Кэролайн. – Это очень волнует меня, и я не собираюсь портить тебе жизнь, что бы ты сам ни думал по этому поводу. Мы не можем больше встречаться, Дэниел.

– Не будь дурочкой, Кэролайн. И не тяни подбородок к потолку, а то у тебя такой вид, будто ты отправляешься на гильотину.

Она не могла не улыбнуться в ответ:

– Такая уж я есть – бледная, но бесстрашная.

– Ладно, оставим это. Мы не прекратим наши встречи только потому, что у кого-то имеются идиотские соображения относительно того, как мне следует строить свою жизнь.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду то, что вам с деканом кажется, будто я стремлюсь работать в Гарвардском или Колумбийском университете и желаю высказывать какие-то мудрые соображения по поводу решения Верховного Суда в программе «С добрым утром, Америка».