Кодекс Защитника
Шрифт:
Он подмигнул собеседнику и воскликнул:
— Да-да! Защитники — это те самые Всадники Апокалипсиса. И не смотри на меня так…
Советник по делам национальностей при Организации Объединенных Наций Гарри Кисенгер заметно нервничал, сидя перед микрофонами в пресс-центре объединенной группировки сил быстрого реагирования. Из зала на него было нацелено около сотни фотоаппаратов и видеокамер. Столько же журналистов, съехавшихся сюда со всех концов света, ждали, когда же он начнет пресс-конференцию, что называется по итогам дня. Сам же Кисенгер ждал своего секретаря, который
— Все нормально. Можно начинать!
Гарри тут же натянул на лицо привычную улыбку, расправил плечи и гордо осмотрел журналистов:
— Ну, что господа, приступим!
Он еще раз кинул взгляд в зал.
— В общем, сегодня все будет как всегда. Сейчас я зачитаю вам официальное сообщение, потом покажу небольшой видеофильм о моем сегодняшнем визите в зону конфликта, естественно с личными комментариями. Ну а потом отвечу на ваши вопросы. Естественно, все материалы вы сможете скачать с нашего сайта.
Он посмотрел в зал:
— Всех устраивает такой регламент?
И не дожидаясь, ответа пошутил:
— Естественно, чем раньше мы закончим, тем быстрее начнется фуршет. Насколько мне известно, сегодня наш повар Ли в ударе и приготовил что-то сногсшибательное. Да, еще и футбол сегодня. Чемпионат Европы. Албания против Ботсваны. Полуфинал. Сами понимаете.
— Скажите, — раздался вдруг голос из дальней части зала, — а почему вы берете в зону конфликта не всех журналистов, а лишь избранных?
Кисенгер поморщился:
— Господа, мы же договорились. Сначала вопросы по регламенту, а в конце по существу дела. И потом, давайте называть себя. Я попрошу встать того, кто задал этот вопрос.
С галерки поднялась молоденькая девушка в одежде из защитного материала, с холщовой сумкой через плечо.
— Это я спросила. Анна Сирош, Интернет-издание «Свободная Колхида».
Кисенгер посмотрел на секретаря, давая понять, что он недоволен, и попытался отшутиться:
— Ну, такое солидное издание имеет право на нарушение регламента. Как вас зовут? Еще раз скажите, простите.
— Анна Сирош, — девушка покраснела. Правда, больше от злости, чем от стыда. Хотела сказать еще что-то, но промолчала. Гарри Кисенгер смерил ее презрительно-назидательным взглядом и кивнул помощнику, намекая, чтобы тот взял ее на заметку. Потом склонил голову набок, оценивающе осмотрел фигурку девушку и сказал:
— Так вот, Анна, наверное, вы слишком много спали. Насколько мне известно, все журналисты, которые своевременно и в соответствии с правилами подали заявки на поездку, были сегодня вместе со мной в зоне конфликта. Ведь так, господа?
Кисенгер обратился к залу, ища поддержки, и несколько голосов нестройно поддакнули ему. Анна открыла рот, чтобы сказать, что это неправда, что она тоже подавала заявку, но кто-то снизу потянул ее за сумку, и прошептал:
— Да, уймись ты, все равно ничего не добьешься, только
Анна посмотрела вниз и увидела рядом с собой пожилого, но еще достаточно крепкого мужчину. Она хотела отмахнуться, но рука мужчины оказалась крепкой и продолжала настойчиво тянуть ее за лямку:
— Уймись, сядь, говорю.
Анне стало неудобно и она послушно села. Сразу, как только она опустилась на стул, мужчина крикнул со своего места Кисенгеру:
— Гарри, хватит приставать к девочке! Что там насчет официального сообщения? Все засмеялись, разрядив таким образом обстановку, и Гарри, тут же потеряв к девушке всякий интерес, снова кивнул помощнику.
В зале погас свет, и под потолком загорелся проектор. За спиной Кисенгера появился белый экран, на котором замелькали кадры видеохроники. Советник по вопросам национальностей начал озвучивать кадры слегка монотонным голосом:
— Итак, господа, с огромной радостью спешу вам сообщить, что миротворческая операция «Малая родина», по-видимому, входит в завершающую стадию. Наконец-то большинство переселенцев вняли словам разума и начали повсеместно сдавать оружие в обмен на гарантии безопасности и защиту наших миротворческих сил. На экране появилось старик с суровым изможденным лицом, который поцеловал ствол старой разбитой берданки и отдал ее солдату, сидящему в бронетранспортере. Кадры со стариком сменились кадрами торжественного построения на фоне голубого флага и раздачи гуманитарной помощи. Кисенгер прокомментировал:
— Естественно, поселенцы после приведения к присяге на верность Организации больше не испытывают проблем с едой, водой и теплом.
Далее на экране замелькали теплые встречи родственников, похлопывания по плечу американского и российского солдата на блокпосте, воздушный поцелуй осетинки, бегущий за бронетранспортером. Все фотографии были приторно-сладкими и явно постановочными. Люди в зале откровенно скучали и посматривали на часы. Именно в этот момент на экране появилась огромная фотография мальчика, который протягивал Кисенгеру руку. За спиной у мальчика был отчетливо виден ствол российского танка. Ствол, казалось, нацеливался в каждого, кто сидел в зале. Сам корпус танка был виден уже не так четко. Если не вглядываться, то можно было бы и не понять, что танк на самом деле сгорел и без гусениц. Лицо мальчика было подчеркнуто серьезным. Ракурс фотографии был взят таким образом, что было понятно, у мальчишки в ладони гильзы, но от какого оружия, разглядеть было невозможно. Однако для Кисенгера почему-то это не оказалось проблемой. Он прокашлялся, давая всем возможность как следует рассмотреть фотографию, и сказал:
— Ну, что ж, господа, вижу, вы заскучали! — Кисенгер сделал театральную паузу и с улыбкой выставил на стол два латунных цилиндра, — А тем не менее, я припас для вас нечто интересное. Все, кто был со мной сегодня в городе, видели, как я выменял эти патроны у сына повстанца на швейцарский нож.
— Видели? — он обратился к тем, кто сидел в первом ряду.
— Видели, видели, Гарри! И что там с этими патронами?
— Так вот экспертиза показала, что они от снайперской винтовки Драгунова российского производства. Есть основание полагать, что именно этими патронами вчера вечером его отец стрелял в сторону блокпоста и ранил капрала Патрика Войтовича….