Кодекс Защитника
Шрифт:
— Ладно, извини. Не хотел обидеть. Честно.
Он приложил ладонь к сердцу.
— Не держи обиды, Палыч.
— Не держу, — ответил тот и поднял с земли рюкзак, который он до этого поставил к ногам. — Но мне правда надо идти. Надо.
Палыч закинул за плечи рюкзак, поправил лямки и, взглянув в глаза полковнику, обратился к нему по-военному:
— Разрешите идти, товарищ полковник.
Федорчук одернул китель, вытер сопливый нос и махнул рукой:
— Да какой я тебе полковник, ты же сам — бывший генерал. Иди.
Федорчук протянул бывшему зеку ладонь. Тот крепко пожал ее и, развернувшись через левое плечо, бодро зашагал по бетонному
Сергей Павлович шел по дороге к станции, наслаждаясь тишиной и свободой. Он старался не думать о том, куда ему идти и что делать дальше. Вековые деревья склоняли над ним свои косматые головы, птицы пели в ветках и не умолкали, когда он проходил рядом, а ветерок толкал в спину, будто помогал ему быстрее достичь цели. Он не был ни на кого зол, даже на жену, которая так ни разу и не приехала к нему на свидание и не прислала ни одной посылки. Он был рад всему и счастлив, что судьба в конце жизни оказалась к нему так добра. Ведь несмотря на свой почтенный возраст — семьдесят с лишним — он совершенно не чувствовал себя старым, был бодр, и время лишь немного посеребрила ему виски. Он шел и думал, что на самом деле для него жизнь только начинается, и ему несказанно повезло увидеть новую Россию. Страну, которую он так любил, и которой отдал все лучшие годы своей жизни.
Он хотел проехать от края до края через всю страну. Страну, где больше нет границ, тюрем, заключенных, надзирателей, судов, адвокатов, чиновников. Мыслимое ли дело — дожить до такого!
Время шло. Солнце катилось к закату, а пейзаж перед глазами Тучкова не менялся. Все те же зеленые сопки, деревья, дорога, теперь уже просто укатанная и без бетонных плит. И ни одной живой души.
Солнце укатило за сопку, появились первые звезды. Где-то в стороне от дороги завыл волк. То ли на приближение луны, то ли на легкую добычу! Стало холодать. Тучков перекрестился, прочитал короткую молитву «Путешествующему в помощь» и втянул голову в плечи, стараясь сохранить тепло. Прибавил еще шагу. Он знал, что не сбился с пути, но встреча с серым братом не входила в его планы. На всякий случай он подобрал с землю крепкую суковатую палку и пошел, уже опираясь на нее. Когда на небосклоне появилась полная и яркая луна, Тучков поднялся на пригорок и увидел впереди огни небольшого таежного полустанка. Узкая железнодорожная колея отражала свет луны и убегала куда-то в туннель, прорубленный в скальной породе.
Теперь уже не луна, а фонари полустанка стали для него путеводными звездами, но они еще два раза скрывались из глаз за уступами и поворотами дороги. И только когда на землю выпал первый утренний туман, Тучков ступил, наконец, на бетонную платформу, которая даже не имела названия. Над входом в зал ожидания была прикрепленная пластмассовая табличка «Станция № 33 Пермского края РЖД». И все! Больше никаких опознавательных
Тучков постоял перед дверьми какое-то время, собираясь с мыслями и, нерешительно потянув ручку двери вниз, вошел в просторный зал, в котором было полным-полно народу. Никто не обратил внимания на появление нового человека. Люди входили в зал и тут же выходили из него через двери, на которых было написано на нескольких языках «Европа», «Азия», «Америка», «Австралия», «Антарктида», «Арктика, «Африка». Это был нескончаемый поток. Все были приветливы, улыбались и казались совершенно счастливыми. Никто не толкался, не спешил, не ругался, но и не останавливался. Даже когда он поднял руку, чтобы обратить на себя внимание и спросить, как ему быть дальше, никто не остановился. Лишь один здоровенный африканец в шортах и куртке с меховым воротником, посмотрел на него и на чистом русском языке произнес:
— Извините, спешу. Обратитесь к диспетчеру. Он поможет.
Уже входя в дверь с надписью «Арктика», он махнул куда-то в сторону. Тучков проследил за его рукой и заметил, что в дальнем углу зала светится одно-единственное небольшое окошко, над которым было написано до боли знакомое название «касса».
— Ну, наконец-то, — облегченно вздохнул Тучков. — И как я ее раньше не заметил!
Он поспешил к окошку, и особо не разглядывая загоревшиеся рядом новые надписи, выложил на тарелочку несколько помятых банкнот, которые он успел достать из рюкзака.
— Мне один билет до Москвы, пожалуйста!
В ответ услышал приятный женский голос.
— С освобождение вас, Сергей Павлович. Попасть в Москву вы можете через порт «Европа», но сейчас он немного перегружен. Есть задержка на двадцать секунд, поэтому рекомендую через порт «Америка», с двумя пересадками в Токио и Париже. Сэкономите две секунды. Спасибо за подарок.
— Какой подарок? — не понял Тучков.
— Банкноты достоинством в тысячу и пять тысяч рублей образца две тысячи десятого года. Довольно редкие. Их с благодарностью примут частные нумизматические музеи в Антверпене и Бангладеш. Приложите, пожалуйста, к экрану свою ладонь, я должна снять ваши параметры, чтобы все благодарности смогли достичь своего адресата.
— Какие благодарности? — не понял Тучков.
— Благодарности — это что-то вроде международной валюты, с две тысячи двадцать второго года — эквивалент ваших имущественных, физических и умственных затрат, — услышал за своей спиной Тучков и резко обернулся.
Прямо перед собой он увидел высокого молодого парня с короткой стрижкой, одетого в костюм для пешего похода. То есть практически точно так же, как и сам Тучков.
— Простите, — обратился к Тучкову парень, — не подскажите, это станция номер тридцать три?
— Да, — ответил Тучков, вспоминая надпись на входе, и сам тут же поспешили обратиться с вопросом к парню, памятуя, что здесь все куда-то спешат.
— А как ими пользоваться, этими благодарностями?
— Никак, — ответил ему парень. — Приложите руку к монитору и забудьте. Главное, чтобы ваш баланс полезных и бесполезных дел всегда был положительный. Но вы ведь не собираетесь превращаться в дракона?
— Не собираюсь, прости господи, — согласился Тучков и украдкой перекрестил себе рот. Он увидел, что парень никуда не спешит. Обойдя Тучкова, тот подошел к окошку кассы, приложил к монитору руку и сказал: