Кодекс
Шрифт:
Отряд вошел в густой, прохладный лес. Теперь Бораби встал впереди, отказавшись от обычного неслышного шага. Шумел, громко пел, без толку размахивал мачете и часто останавливался отдохнуть. Хотя Тому казалось, что это скорее не отдых, а рекогносцировка. Что-то явно беспокоило индейца.
Они вышли на поляну, и Бораби дал знак остановиться.
— Полдник! — громко объявил он и, разворачивая листья с припасами, принялся распевать во все горло.
— Мы ели два часа назад, — возразил Вернон.
— Будем есть снова! — отрезал индеец. Том заметил, что, сняв с плеча лук, он положил
Сэлли села рядом с Томом.
— Что-то явно назревает.
Бораби собрал у всех рюкзаки и положил рядом со своими луком и стрелами на дальнем конце поляны. Затем подошел к Сэлли, обнял за плечи и тихо прошептал:
— Дай мне ружье.
Девушка сняла с плеча винтовку. А индеец тем временем взял у всех мачете.
— Что происходит? — спросил Вернон.
— Ничего, ничего, отдыхаем! — Бораби достал сушеные бананы. — Проголодались, братья? Ешьте, очень вкусно.
— Мне они не нравятся, — отвернулся Филипп.
А Вернон, так и не ощутивший нараставшего напряжения, накинулся на еду.
— Бесподобно! — восхищался он. — Я согласен каждый день устраивать себе второй полдник.
— Прекрасно! Два полдника! Отличная идея! — громко рассмеялся Бораби.
В этот момент все и произошло. Никто не услышал ни звука и не уловил ни малейшего движения, но Том внезапно понял, что они в ловушке. Им в грудь смотрели сотни каменных наконечников стрел, тетивы на луках были натянуты до предела. Казалось, джунгли незримо отхлынули и обнажили людей, словно камни во время отлива.
Вернон, вскрикнув, упал на землю. Его тут же окружили ощетинившиеся стрелами суровые люди, луки были нацелены в грудь и в шею.
— Не двигайся! — поспешно предупредил Бораби. И быстро заговорил с нападавшими.
Постепенно тетивы ослабели, и незнакомцы отступили назад. Бораби продолжал говорить, хотя не столь торопливо и без прежнего жара, но все так же напористо. Наконец люди сделали еще шаг назад и вовсе опустили луки.
— Теперь можете двигаться, — разрешил Бораби. — Вставайте. Только не улыбайтесь. Не протягивайте рук. Смотрите в глаза, но не улыбайтесь.
Американцы повиновались.
— Разбирайте рюкзаки, оружие, ножи. Делайте сердитые лица, не показывайте, что боитесь. Стоит вам улыбнуться, и вы покойники.
Все добросовестно следовали его указаниям. Когда Том подобрал мачете, всколыхнулся лес луков, но он засунул тесак за пояс, и оружие вновь опустилось. Том, исправно повинуясь тому, что сказал индеец, окинул воинов злобным взглядом, и те, в свою очередь, посмотрели на него так сердито, что у него чуть не подкосились колени.
Бораби говорил тихо, но зло. Он обращался к человеку, который был выше остальных. Из-под колец на его мускулистой руке торчали блестящие перья; на шее был повязан шнурок, на котором вместо украшений болтались продукты западных высоких технологий: компакт-диск с рекламой бесплатных услуг компании, калькулятор с просверленной дыркой и наборный диск от старого телефонного аппарата.
Индеец посмотрел на Тома, сделал шаг вперед и замер.
— Брат, шагни навстречу и скажи сердитым голосом, что он должен извиниться.
Том, надеясь, что Бораби понимает психологию момента,
— Как ты посмел целиться в меня из лука?
Бораби перевел. Человек закричал и при этом так размахивал копьем, что чуть не задевал лицо американца.
— Кто ты такой? — перевел Бораби. — Почему без приглашения явился на землю тара? Скажи ему как можно злее, что ты пришел спасти отца. Кричи на него!
Том послушался, еще приблизился к воину и, напрягая горло, гаркнул прямо в лицо. Индеец тоже повысил голос и стал потрясать копьем перед носом Тома.
— Он говорит, что от твоего отца у тара большие неприятности и народ очень недоволен. Ори на него! Скажи, чтобы опустили луки и отложили стрелы! Обижай!
Том, весь в поту, попытался справиться со страхом и пробудить в себе гнев.
— Как ты осмеливаешься нам угрожать? — завопил он. — Мы пришли на твою землю с миром, а ты предлагаешь нам войну! Так-то тара встречают гостей! Вы кто: люди или звери?
Бораби одобрительно перевел, явно добавив что-то от себя. Луки опустились, на этот раз воины сняли с них стрелы и уложили в колчаны.
— А теперь улыбайся. Улыбайся, но не очень сильно. — Том изобразил на лице улыбку, но тут же опять посерьезнел. Бораби что-то долго говорил, затем повернулся к брату:
— А теперь обними и поцелуй этого воина по обычаю тара. — Том неуклюже обнял индейца и пару раз чмокнул в шею, как много раз проделывал с ним Бораби. На лице американца появились желтые и красные пятна. Тара ответил на приветствие и еще больше измазал его краской.
— Хорошо, — облегченно похвалил Бораби. — Теперь все в порядке. Мы идем в деревню тара.
Деревня представляла собой открытую площадку, окруженную неровным кольцом сооруженных из пальмовых листьев хижин вроде той, в которой они спали прошлой ночью. Домики не имели окон — только отверстия на самом верху. Перед многими горели костры, у которых возились женщины. Том заметил, что они готовили пищу во французских кастрюлях, на медных сковородах для тушения и пользовались мейсеновскими ножами из нержавеющей стали. Все это привез им Максвелл Бродбент. Американцы прошли за воинами на площадь, двери хижин одна за другой открывались, и оттуда на них таращились тара. Маленькие дети ходили совершенно голыми, а те, что постарше, носили грязные шорты или набедренные повязки. Женщины прикрывали бедра кусками ткани, а обнаженные груди раскрашивали краской. У многих в губах и ушах были продеты диски. А перьями украшали себя только мужчины.
Не было никакой приветственной церемонии — воины вели их с видимым безразличием. Зато женщины и дети смотрели во все глаза.
— А что теперь делать? — спросил Том, останавливаясь посреди грязной площади и озираясь по сторонам.
— Ждать, — ответил Бораби.
Вскоре из одной хижины появилась старая беззубая женщина. Короткие седые волосы делали ее похожей на ведьму. Вокруг пояса она носила замотанную спереди набедренную повязку, голая грудь была раскрашена красным. Старуха шла с пугающей медлительностью и, не сводя глаз-бусинок с незнакомцев, причмокивала губами и что-то бормотала. Наконец она остановилась перед Томом и пронзила его взглядом.