Кодекс
Шрифт:
— Тот самый.
Она пожала ему руку и тут же отпустила.
— Эдди? Эд?
— Меня вполне устроил бы «Эдвард».
— Хорошо, пойдемте.
Коридор, по которому она вела его, был освещен слабо, и в паре мест Эдвард заметил на стенах большие темные прямоугольники, словно от снятых картин. Лора была чуть ли не на фут ниже его. Ее легкое, с высокой талией платье в стиле ампир при ходьбе слегка раздувалось.
Он вошел вслед за ней в скупо обставленный кабинет. Здесь над всем доминировал пещерообразный камин, по обе стороны которого уютно располагались два красных с наголовниками
— Присаживайтесь, пожалуйста. Чаю? Воды? Бокал вина?
Эдвард покачал головой. Он ничего не ел и не пил в домах у клиентов, если мог этого избежать.
Они сели. Камин был тщательно вычищен, хотя былой огонь оставил черное пятно на камне. Внутри, на чугунной подставке, лежали пыльные березовые поленца, с которых так и не сняли пластиковую обертку.
— Дэн, вероятно, сказал, какое задание мы хотим поручить вам?
— Вообще-то он держался довольно таинственно. Надеюсь, это не страшно? — незатейливо пошутил Эдвард.
— Нет, если вы не слишком легко пугаетесь. Вы, кажется, располагаете временем на ближайшую пару недель?
— В общем и целом. Он, надеюсь, сказал вам, что двадцать третьего я отправляюсь в Лондон? Мне еще нужно кое-что уладить перед отъездом.
— Да, конечно. Примите мои поздравления, кстати. Это, насколько я понимаю, считается весьма престижным назначением. — Ее собственное мнение относительно престижности нового места Эдварда осталось неясным. — Давно вы работаете у «Эсслина и Харта?»
— Четыре года. — Эдвард наклонился вперед. Пора переключаться — он не на работу устраиваться пришел. — Так чем я могу помочь вам?
— Подождите минутку, — не смутилась Лора. — А родом вы из?..
— Бангор, штат Мэн, — вздохнул Эдвард. — В Англии тоже есть город с таким названием.
— Да, поэтому я ожидала услышать валлийский акцент. Могу я спросить о ваших родителях?
— Отец недавно скончался. С матерью я не виделся несколько лет.
— Вот как. — Это ее несколько удивило — значит ее все-таки можно пронять. — Диплом вы получали в Йеле. Английский язык и литература?
— Верно.
— Довольно необычно. Вы в чем-то специализировались?
— Двадцатый век, если брать широко. Современный роман, Генри Джеймс. Плюс поэзия. Все в прошлом.
Имея дело с очень богатыми людьми, ты всегда рискуешь быть допрошенным на предмет твоей квалификации, но Эдвард никак не думал, что допрос примет такое направление. Его филологический диплом входил в число постыдных секретов, о которых он старался не поминать — как, скажем, о том, что он учился в частной школе и один раз попробовал экстази.
— А теперь вы работаете в частном банковском бизнесе.
— Да.
— Отлично, — протянула она со своим аристократическим английским произношением, кивнув продолговатой, хорошей лепки головой. — Теперь позвольте рассказать, что мы для вас приготовили. В этой квартире, наверху, помещается библиотека. Мои хозяева Уэнты эвакуировали ее сюда перед самой Второй мировой. Тогда все, как известно, были охвачены паникой — считалось, что Англию вот-вот займут немцы. Я этого, конечно, не помню — я не настолько стара, — но знаю, что Уэнты носились с мыслью все распродать и всей семьей перебраться в Америку. До
Эдвард встал. Он ожидал, что старую деревянную раму сейчас заклинит, но как только он открыл шпингалет, она взмыла вверх почти без усилий благодаря скрытым противовесам. Ветерок принес в комнату автомобильные сигналы с ближнего перекрестка.
— Книги сюда доставили в ящиках, — продолжала Лора. — Возможно, им было бы безопаснее в Англии, учитывая все обстоятельства, но суть не в этом. К их прибытию была куплена эта квартира — у какого-то профессионального бейсболиста, кажется, — и груз водворили в ней. Затем война кончилась, а ящики так и не распаковали — даже не вскрыли, насколько я знаю. Так они с тех пор и стоят наверху.
Вот и все. Безобразие, конечно, но Уэнты, думаю, просто потеряли интерес к своей библиотеке. Очень долго о ней никто даже не вспоминал, а потом семейный бухгалтер, составляя баланс, задался вопросом, зачем мы платим такие непомерные деньги за эту квартиру — напомните, чтобы я спросила вас об этом позже, — и вся эта история снова всплыла. Сейчас никто понятия не имеет, что у нас там лежит, — ясно только, что книги очень, очень старые и что кому-то надо ими заняться.
Эдвард ждал продолжения, но Лора лишь молча смотрела на него.
— Книги, наверно, имеют большую ценность? — рискнул предположить он.
— Ценность? Не имею ни малейшего представления. Это, как говорится, не моя епархия.
— И вы хотите, чтобы кто-то определил стоимость площади, которую они занимают.
— Не совсем. Скажите, вы в колледже занимались средневековой литературой?
— Нет. Не занимался. — Лора превысила квоту откровений, которую его профессиональные принципы допускали в разговорах с клиентами. — Поймите меня правильно, миссис Краулик, но я хотел бы знать цель своего прихода сюда. Если вы обнаружили какие-то исторические документы, нуждающиеся в оценке, фирма, конечно, свяжет вас со специалистом нужного профиля, однако я…
— Нет-нет, ничего такого не требуется. — Эта мысль ее, кажется, даже позабавила. — Я как раз подхожу к сути дела. Нам просто нужно все это распаковать и поставить на полки. Вскрыть ящики для начала и придать этому какой-то порядок. Составить что-то наподобие каталога. Скука, конечно, смертная, я понимаю.
— Ну что вы, — фальшиво возразил Эдвард.
Либо эта женщина чокнутая, как это бывает у англичан, решил он со вздохом, либо здесь налицо крупное недоразумение. Где-то на линии случился эффект испорченного телефона. Он старший аналитик фирмы «Эсслин и Харт», а она, похоже, принимает его за стажера, который согласен прибраться у нее дома за небольшое вознаграждение. В любом случае ситуация нуждается в разъяснении — это надо сделать быстро и по возможности без международного инцидента. Имея довольно реальное представление о цифрах, стоящих за Лорой Краулик, он никак не мог допустить, чтобы она обиделась на него.