Коэффициент интеллекта (сборник)
Шрифт:
Раз в сотню земных лет Андромаха, увлекаемая Гектором в его величавом беге по эксцентрической орбите, примерно на полтора земных года оказывается в зоне жизни. Весной и осенью условия на ней можно назвать даже комфортными – в сравнении с остальными сезонами.
Зимой панцирь льда сковывает океан, а замерзшая атмосфера присыпает лед многометровым слоем пушистого снега. Летом океан кипит, наполняя атмосферу ядом своих испарений. Так что бури весеннего и осеннего межсезонья – сущее благо для немногих живых существ,
Осенью и весной, которые длятся в сумме около земного года, мы бодрствуем, живя по-настоящему. Долгой-предолгой зимой и коротким, но безумно жарким летом – спим, проводя во сне без малого сотню стандартных лет, пока Гектор и Андромаха совершают оборот вокруг солнца по своей вытянутой орбите, еще сильнее исказившейся после давней катастрофы.
При каждом прохождении вблизи солнца гигант, орбита которого перестала быть стабильной после потрясших систему гравитационных возмущений, теряет часть атмосферы – ее отнимает распоясавшееся светило. Каждый раз Гектор подходит к звезде все ближе, теряя все больше массы, – и все слабее удерживает на гравитационной привязи спутник, ставший нам домом.
В ожидании врагов я смотрел на волны, которые сейчас были гораздо ближе, чем я помнил по прошлой осени. Накопители левитров неуклонно истощались, несмотря на все старания папы восполнять запас энергии за короткие месяцы, когда излучения солнца хватало на то, чтобы потрепанные панели солнечных батарей работали с полной отдачей.
Авиабаза постепенно опускалась, вращаясь вокруг Андромахи по все более снижающейся спирали.
Когда-нибудь, если нас не спасут раньше, она коснется ядовитых вод океана.
Но сейчас меня это занимало мало, а не пугало и вовсе.
Я думал о другом. Мысли мои витали далеко в прошлом. Во времени, когда я только еще родился.
Тысячу лет назад.
Десять лет назад – по субъективному времени нашей семьи, хотя я об этом помнить, конечно же, ничего не могу, – в миллионе миль от здешнего солнца вдруг открылись дремавшие до той поры подпространственные туннели и, лопаясь от перенапряжения, извергли в околосолнечное пространство полтора десятка газовых гигантов, мгновенно слившихся со светилом в вихревой аккреции.
Что за неведомая враждебная сила сотворила это, только ли в системе Андромахи или повсюду в населенных областях Галактики, – так и осталось неизвестным.
Солнце Андромахи в одночасье проснулось от миллиардолетней дремы и рывком расширило радиус своей фотосферы на целую астроединицу.
Такого выкрутаса от спокойного древнего желтого карлика не ожидал никто. Нестабильность в процессах, идущих внутри звезды, нарастала. Все расы, занимавшиеся освоением системы взбесившейся звезды, начали спешную эвакуацию. Счет пошел на часы.
У населявших систему людей, мовисов,
Когда выяснилось, что из восемнадцати туннелей-струн, связывающих систему Андромахи с густонаселенными мирами Центральной зоны, семнадцать во время катаклизма лопнули от перенапряжения, а единственный уцелевший нестабилен, среди населения системы началась паника.
Объединенный космофлот перестал существовать после первых известий о беспорядках у транспортных порталов.
У входа в туннель и начался хаос не регулируемой никем спонтанной эвакуации, всеобщего бегства, вылившегося в безумие Трехдневной войны, которое охватило всю звездную систему.
Силы объединенного космофлота распались на враждующие монорасовые соединения, стоило произойти первому инциденту на входе в портал туннеля. Что это был за инцидент, нам, пленникам Андромахи, осталось неизвестно.
Три дня длилась война. Три дня последний портал переходил из рук в щупальца, лапы и плавники. Три дня превращались в радиоактивный пар и оплавленные осколки гражданские и военные корабли по всему внутреннему пространству системы.
Потом все кончилось. Не осталось никого. Все ушли сквозь портал – или погибли, пытаясь это сделать. Все, кроме считаных единиц, волею судеб заброшенных в дальние уголки системы и не сумевших добраться до туннеля за время, пока нестабильность его не достигла критического значения.
Папа и мама, инженеры, обслуживающие добывающий комплекс в кометном поясе системы. Родители Тима и Лапочки, забытые при эвакуации в кластерном поселении высоко над плоскостью эклиптики. Возможно, кто-то еще.
Внутренние планеты системы были поглощены фотосферой разбушевавшейся звезды. Внешние были непригодными для высадки газовыми гигантами. Андромаха, планета земной группы, бывшая спутником газового гиганта Гектора, который вращался вокруг своего солнца по нестабильной эксцентрической орбите, едва не касаясь короны солнца в периастрии и уходя на четыре миллиарда миль в афелии, оказалась единственным пригодным для высадки планетным телом.
Бескрайний океан Андромахи, воды которого лишь кое-где прорывались голыми спинами каменистых островов, приютил семейство атакелтиков, выходцев с водного мира. Нам досталась брошенная авиабаза в небесах экваториальных широт, накопители левитров которой были полны под завязку и еще долго могли удерживать наш новый дом над смертоносными водами бескрайнего моря.
Портал последнего туннеля свернулся, надолго – или навсегда – отрезав систему от остальной Вселенной.
Потянулись долгие годы ожидания.