Кофе, можжевельник, апельсин
Шрифт:
Если она сейчас скажет «литературе, танцам и музыке» – я окажусь в тупике. Классическое воспитание для благородных девиц – это мило, однако бесполезно.
Рэйчел подняла на меня ясные, чистые глаза.
– Мы с сестрой неплохо разбираемся в математике и химии. Отец часто зовёт нас помогать в лаборатории. Я ещё немного умею составлять сметы и вести учёт. У меня хороший почерк, и Огастин иногда просил переписывать для него бумаги, а когда видел, что я чего-то не понимаю, рассказывал… Он был таким добрым, леди Виржиния! – добавила вдруг Рэйчел совсем тихо и вновь прижала руки
– Тише, тише, – мягко произнесла я, поглаживая бедняжку по плечу. Мне действительно было её жаль – столько пережить. И, похоже, Меррита она действительно любила, а не просто поддалась на его ухаживания от безысходности. – Всё будет хорошо. Скажите, Рэйчел, как бы вы посмотрели на должность помощницы в моём «Старом гнезде»? Обычно Мадлен справляется и сама, но порой нам нужны лишние руки, особенно когда посетителей становится много. Разумеется, пока вы в положении, ни о какой физической работе речи не идёт. Однако вы могли бы помогать Мэдди с ответами на письма, раз у вас неплохой почерк. Или, к примеру, научитесь печатать на машинке, я давно хочу уйти от практики рукописных ответов неважным клиентам. А позднее, когда освоитесь, возьмёте на себя подсчёты доходов и расходов. Думаю, вы и с закупками справитесь.
Когда я начинала говорить, то вовсе не была уверена в своих словах. Но чем дальше, тем больше мне нравилась эта мысль.
Во-первых, Рэйчел окажется вдали от отца и в безопасности. Во-вторых, позднее она будет помогать не только с бумагами, но и подменять Джейн Астрид. В-третьих, Мэдди нужна подруга её возраста…
– Я подумаю, – донёсся до меня глухой ответ. – Сердечно благодарю за предложение, леди Виржиния. Отец, наверно, воспротивится… Сперва я попробую уговорить его. Может, всё не так плохо, как представляется, – улыбнулась она через силу. – Всё-таки он наш отец. Строгий, но… он же нас любит?
Последние слова прозвучали совсем неуверенно. Сердце у меня кольнуло неприятным предчувствием.
– Часто представления о благе не совпадают даже у самых близких членов семьи, – ответила я столь же тихо. Перед глазами стояло лицо дяди Рэйвена в тот момент, когда он хладнокровно рассказывал, как его люди пытались убить Лайзо. – О, страшно подумать, на что готовы пойти они, чтобы навязать это чужое, ненужное благо! Но попробовать действительно стоит. Ваш отец может оказаться лучше, чем вы полагаете. В любом случае, не медлите и сразу обращайтесь ко мне, если понадобится.
Некоторое время мы провели в молчании. Мадлен, покрутившись ещё немного по церкви, также села на скамью и прислонилась к моему плечу. Рэйчел прикрыла глаза и задремала; дыхание её постепенно выровнялось. Я же мысленно вновь и вновь повторяла нашу беседу, и мне становилось не по себе.
Допустимо ли вмешиваться в чужие семейные дела?
Не усугубит ли моё заступничество и без того нелёгкое положение?
Не лучше ли было пройти мимо и позволить событиям развиваться, как должно?
– Святая Генриетта, – пробормотала я, глядя на витражное стекло высоко-высоко под крышей. От запаха цветов кружилась голова. – Я ведь правильно поступаю?
На мгновение мне померещился человекоподобный силуэт,
Через некоторое время Рэйчел очнулась и робко выразила желание вернуться на кладбище: «Позвольте мне попрощаться с Огастином». Уже выходя из церкви, я задала последний вопрос, словно между прочим:
– Вы упоминали, что мистер Меррит планировал получить крупную сумму в ближайшее время… но откуда?
Можно было ожидать, что Рэйчел смутится, отмахнётся, вновь расплачется или разозлится. Но она вдруг сделалась задумчивой и ответила ровным голосом:
– Я догадываюсь. Но хочу прежде поговорить с сестрой, а уже потом сказать вам. Вы подождёте немного, леди Виржиния?
– Разумеется.
– Это касается нас обеих, – добавила она, точно оправдываясь.
Договорить мы не успели; толпа у могилы вдруг забурлила, все разом загомонили, самым неприличным образом нарушая торжественность церемонии. Я препоручила Рэйчел заботам Мэдди и поспешила туда, где издали виднелся белый меховой воротник дяди Клэра, но на половине пути меня бесцеремонно отловили за локоть и дёрнули, принуждая зайти за высокий памятник из чёрного камня. Отсюда до могилы Меррита оставалось шагов тридцать, не больше; сверху нависали ветви плакучей рябины, худо-бедно отгораживая от внешнего мира.
– Тс-с, Виржиния. Спугнёте же.
– Эллис! – обернулась я, чувствуя одновременно и возмущение, и облегчение. Детектив лукаво подмигнул и надвинул кепи на лоб, вглядываясь во что-то невидимое мне. – Кого спугну?
– Пф! Сам пока не знаю, – фыркнул он, а потом зрачки у него внезапно расширились, а уголки губ дрогнули. – А теперь знаю. Интересно… Отсюда открывается прекрасный вид, Виржиния. Точнее сказать, я вижу всех, а меня – никто. А вы летели прямо на моего подозреваемого, который, в свою очередь, полагает, что он сам стоит поодаль, а потому невидим для остальных.
Я проследила взглядом направление, в котором смотрел детектив, но так и не поняла, кого он имел в виду. Под описание в равной мере подходил и отец Адам, отряхивающий от снега книгу, и мистер Лоринг, и даже Клэр, который выбрался из взбудораженной толпы, чтобы поберечь своё плечо.
– И кого вы имеете в виду?
– Секрет, – подмигнул детектив. – Ну-ну, не надо вымораживать меня взглядом. Скажу, как только подтвержу свои догадки. Не люблю выглядеть самоуверенным идиотом… Что? Что это за улыбка?
– Секрет, – ровно тем же тоном ответила я и, поправив шляпку, выступила из-за надгробного камня. – Если вы закончили с наблюдениями, то пойдёмте. Мне надо позже поговорить с вами в безопасном месте, где нас никто не услышит.
Эллис хмыкнул, но последовал за мною; полагаю, это означало согласие. А вскоре стала очевидной и причина воцарившегося на кладбище хаоса.
Лайзо стоял на краю могилы и медленно, но неумолимо вытягивал из неё Руперта. Тот не сопротивлялся, лишь обвисал в его руках всем весом и повторял: