Кофейня
Шрифт:
– Прости, я… не думала, что дотяну до обострения, - Лена виновато улыбнулась и вздохнула свободней, видя, как разглаживаются морщинки в углах рта Игоря.
Похоже, все не очень страшно.
– Не думала она!
– перекривил ее Игорь Валентинович, тихо хмыкнув.
– Кто у нас врач? О здоровье думаю я, а ты - слушаешься. Пошли, - он обхватил ее за плечи, и повел в двери приемного покоя, - будем анализы делать.
Лена послушно пошла за ним, краем глаза видя, как Леша сыном на
Алексей сидел в полутемном больничном коридоре, у выкрашенной в бледно-голубую краску стены, на каком-то хлипком и шатком стуле, держа на руках Лешку.
Ребенок был полностью поглощен телефоном, который Леша ему доверил "подержать".
И хоть было совершенно не ясно, что именно трехлетний карапуз мог разобрать в достаточно сложном коммуникаторе, Алексей решил не мешать ему. Он воспользовался этим временем, чтобы подумать.
То, что происходило - было чем-то ненормальным.
Непонятным.
Лена ничем серьезным никогда не болела. У нее не было хронических заболеваний.
Да она даже простуды не "подхватывала" ни разу за то время, что они жили вместе.
Зато, Леша точно помнил, что она часто бывала неосторожной и пару раз резалась.
На ее левом запястье даже был шрам. Однажды она поранилась достаточно глубоко.
Им тогда пришлось ехать в травмпункт, чтобы Лене наложили швы. И никогда с этим не было проблем. Не было такого ее страха. И столько крови - не было.
Что же здесь произошло за то время, пока Алексей отсутствовал?
Он уткнулся подбородком в макушку сына, елозящего пальчиками по сенсорному экрану телефона, и уперся взглядом в дверь палаты, куда завели Лену. Судя по всему тому, что Алексей успел услышать, ее, как минимум на сегодняшнюю ночь, оставят в больнице.
Этот факт не добавлял ни грамма спокойствия, черт побери!
Леша не знал, что именно там сейчас делали с Леной в этой треклятой палате, но отдал бы все те деньги, что зарабатывал неясно для кого в Чехии, лишь бы ему сказали, что с ней все в порядке.
Ужас, который он увидел в карих глазах при первых каплях крови, выступивших на ее ладони - навсегда, наверное, врежется ему в память.
Алексей никогда не видел такого страха в глазах любимой. И он не имел ни малейшего представления о том, чего она боится. Что ему надо сделать, чтобы этого ужаса не было? Леша в тот момент был готов на все, лишь бы Лена хоть немного успокоилась.
Даже тот разговор, который он мимовольно прослушал, не затронул его. Алексей слишком сильно опасался за любимую.
Она звонила этому Игорю. Но он придушил в себе ревность, вспыхнувшую от того, что какой-то мужчина разговаривал с ней так нежно, от того, что она обратилась за помощью к этому "другому".
Глупо
И не ему было упрекать Лену.
А когда они приехали в больницу и этот врач вышел…
Он узнал его.
Сложно не узнать того, кого три года ненавидишь всеми фибрами своей души, считая, что он забрал у тебя все, что составляло твое счастье, что являлось смыслом жизни.
Соперника.
Но этот мужчина оказался не совсем таким, каким Алексей его себе представлял.
Игорь был старше его самого лет на двенадцать. По виду, Леша дал бы ему лет сорок-сорок два. Значит, у них с Леной - разница лет в пятнадцать.
Много.
Но не настолько, чтобы исключить вероятность романа.
Только Алексей мог поклясться, что между ними не было романа. Ни сейчас, ни вообще, хоть когда-то. Он не сумел бы четко сформулировать причину своей уверенности, но что-то в отношениях этих двоих, не наводило ни на единую мысль о романтической связи.
Хотя какая-то связь между ними, все же, была.
Врач обращался с Леной нежно, да. Бережно. При этом, не стесняясь и ругать. А она виновато улыбалась и извинялась, признавая свою неправоту. Спокойно и уверенно держалась за руку это врача. И ее пальцы не дрожали. А сам Игорь смотрел на нее и поддержал Лену так…, так… Словно бы Лена была немного несмышленым ребенком, которого стоило оберегать…
Так, как и сам Алексей, держал сейчас сына, пожалуй.
Серьезно, после всего увиденного, Леша поспорил бы на то, что только идиот мог решить, будто эти двое - любовники.
И он оказался таким идиотом.
Понимание того, как он ошибался все это время, как несправедлив был в тот день, обвиняя любимую, основываясь на словах и фото своего никчемного брата - больно резало внутри. Алексею хотелось бы сказать ей это. Покаяться. Признаться, что он понял.
Вероятно, этого хотела его совесть. Чтобы получить прощение. Чтобы малодушно успокоиться, затушить то, что разливалось пекущей кислотой внутри.
Но сейчас его внутренние покой и комфорт не являлись главными. И его раскаяние, чувство вины и самобичевание, не играло никакой роли. Он задвинул все свои потребности и переживания на задний план.
Лишь бы с Леной все было в порядке.
Все так же, не отрываясь, Алексей следил за закрытой дверью, из-за которой доносились неясные звуки.
– Тут нет игрл, - Лешка дернул его за пальто, отвлекая, заставляя посмотреть вниз. Мальчуган казался расстроенным таким фактом. Даже разочарован.