Когда боги закрывают глаза
Шрифт:
– Аэродром ведь вроде закрыт, ремонт там. – Гущин осматривал перевернутый обгорелый «Форд». Потом пошел к мосту, точнее, к остаткам моста.
– Так точно, ремонт. Но там охрана, наверное, на ночь осталась.
– Наверное? Вы сотрудников аэродрома допросили?
– Никак нет, не успели пока.
– Немедленно туда посылайте оперативников, и чтобы никто оттуда домой не слинял из очевидцев.
– Ночь уже, может, завтра…
– Это час назад надо было сделать. Мы уголовное дело возбуждать будем пока лишь по факту нападения на сотрудников ППС,
Катя слушала весь этот спор, а сама с любопытством заглядывала вниз – речушка и правда чахлая, но берега обрывистые. Внизу – рухнувшие бетонные сваи, битый асфальт. Там вовсю работают эксперты и криминалисты-взрывотехники.
Фонари мигают, но тут достаточно света – здешняя дорога освещена хорошо. Правда, один из фонарей у самого моста погнут взрывной волной и похож на огромный рыболовный крючок.
– Бред какой-то, – сказал Мещерский. – Чтобы мост взорвали под Москвой, в дачном месте. Террористы, что ли?
И словно в ответ на его вопрос произошло сразу два события.
– Товарищ полковник, использовано радиоуправляемое взрывное устройство, – доложил снизу мощным басом Гущину эксперт-взрывотехник. – Заложили профессионально под сваи.
– Понял, нам надо тип устройства определить. И место, откуда его в действие привели.
Тут Гущину позвонили.
– Кто приехал? – спросил он в мобильный. – ФСБ? Они уже на месте и своих экспертов привезли? А что мы можем? Пусть работают, если считают нужным. Я сейчас занят, позже с ними пообщаюсь. А о подследственности речь будем завтра вести в прокуратуре. Пока это наша подведомственная территория. У нас тут наши сотрудники пострадали в автокатастрофе, так что мы будем расследовать нападение на патруль ППС.
Он дал отбой. Пыхтя, спустился по крутому глинистому склону вниз к остаткам моста и взрывотехникам.
Катя наблюдала, как он осторожно бродит по берегу речушки среди бетонных свай.
– Может, ты и прав, – сказала она Мещерскому. – Может, террористы. Не зря же фээсбэшники нагрянули.
– Тогда тебе об этом писать репортаж не разрешат. – Мещерский глянул на небо – черный ночной полог усеян звездами. Крупные, летние звезды над кронами сосен и елей.
– Странный какой ящик там, – сказала Катя. – Это ведь его перевозили на тех машинах, то есть на одной, той, что закрытая, а вторая с людьми шла, которые должны были грузить. Ящик пустой, но ты пробовал его поднять?
– Нет, я крышку осмотрел, дыру и эти цифры, то, что от них осталось.
– А я пробовала. Поднять его даже пустой невозможно ни в одиночку, ни вдвоем.
– Сейчас специальные погрузочные устройства имеются – автокары, лебедки автоматические.
– Где? – спросила Катя.
– Ну, там должны быть, откуда ящик привезли, и там, куда везли.
– А куда его везли? – спросила Катя.
Гущин поднялся наверх, отдышался. Подержался за сердце, потом тут же сунул в рот новую сигарету. Их разговор он слышал.
– Аэродром «Райки» в двух шагах, и мы туда сейчас отправимся.
– Прямо сейчас? –
– А ты хочешь, чтобы эти умники из ФСБ первые им там, на аэродроме, ваши вопросы про погрузочные устройства и лебедки задавали?
Катя сразу же прикусила язык: ну да, ну да, старик Гущин недаром ведь гонял ее по навигатору насчет того, куда ведет дорога, на которой устроили засаду. Не на дачи, так на учебный аэродром.
Они медленно шли по пустой темной дороге. Вот и ворота аэродрома «Райки», будка охраны.
Летное поле освещал прожектор, укрепленный на крыше какого-то строения, похожего на контору. Дальше – тьма, где-то там полоса леса. Катя вспомнила, как они с подружкой Анфисой Берг приезжали сюда на выходные, Анфиса подружилась с «прыгунами» – так она звала парашютистов. Как они все взлетели и потом горохом посыпались из самолетика – у Кати, следящей за прыжками с земли, аж дух захватило. Соорудили в воздухе какую-то фигуру, а потом разошлись в затяжном прыжке и полетели вниз, вниз. Но вот раскрылись разноцветные парашюты, и они начали приземляться – не слишком точно, кто где. Кто на летном поле, а кто на лугу за рекой.
– Охрана! – зычно позвал полковник Гущин, стуча в ворота. – Откройте, полиция!
Из летной конторы, несмотря на глухой час ночной, показались люди.
– Товарищ полковник, младший лейтенант Ерофеев, докладываю, очевидцы тут, они со мной. Мы чай пьем, – доложил лейтенант.
– Они чаи гоняют, а я, старый больной человек, по оврагам лазить должен, – Гущин отчего-то разозлился на местного лейтенантика, хотя тот сделал то, что ему велели: удержал свидетелей с аэродрома на месте.
Подошел охранник в форме и пустил их на территорию «Райков».
– Кто тут еще с вами был, когда взрывы и стрельбу вы услышали? – спросил его Гущин.
– Диспетчер наш Ахов Андрей, и техников двое, и еще мой напарник дядя Саша.
– А почему столько народу ночью на аэродроме, тем более закрытом для полетов?
– Мы это… то есть они ждали…
– Кого ждали?
– Вам это… лучше с диспетчером поговорить.
– Веди нас тогда, – распорядился Гущин.
– Это я вам звонил, – сообщил он охотно. – А потом мы решили глянуть. А здесь ваши машины, мы только к воротам, а тут новый взрыв ба-бах! Я побежал, смотрю, тачка одна перевернулась, загорелась, другая в кювете. Ну, мы сразу сюда за пожарным инвентарем. Ведь у нас горючего полно в ангарах.
– А это что за самолет? – спросил Гущин.
Катя увидела возле ангара на взлетной полосе небольшой аккуратный такой самолетик с красной молнией на борту.
– Это «Сесна», для клиентов готовили.
– Для каких клиентов?
– Это… знаете, вам лучше с диспетчером…
– Понял, понял, но ты ведь и сам парень не промах и храбрый, – Гущин откровенно льстил молодцу охраннику. – Так что за клиенты?
– Не знаю, сам удивляюсь. Ведь так и не приехали, а деньги какие заплатили за полет. За подготовку. Мы ведь и аэродром для них прикрыли. Это они такие условия поставили.