Когда боги закрывают глаза
Шрифт:
– Федор Матвеевич, доброе утро, я на секунду, там к вам…
– Obscurum per obscurius. Это мое правило. Объяснять неясное еще более неясным.
Катя замерла в дверях. Стройная четкая латынь. И это в стенах гущинского кабинета! И голос, латынь произносящий, – звучный, бесстрастный и одновременно с явными нотами превосходства.
Полковник Гущин, скучный донельзя, сидел за своим рабочим столом, а напротив него в кожаном кресле расположился субъект в отличном костюме с моднейшим галстуком.
Они оба обернулись, когда Катя вошла. И она поклясться была готова, что скучный Гущин,
Его собеседник церемонно встал, выпроставшись из мягкого кресла точно из кокона. Долговязый блондин, на голову выше толстяка Гущина, на голову выше Кати с ее длинными ногами бегуньи на десятиметровых шпильках. Лет этак за тридцать и некрасивый – этакий лопоухий альбинос, – большеротый, с почти прозрачной алебастровой белизны кожей, но глаза умные, живые, с прищуром. Костюм синий, итальянский. И сидит на нем ловко.
Вот ведь не умеют наши мужчины носить синие костюмы, не умеют носить блейзеры, не умеют щеголять в ярких шарфах и верблюжьих пальто горчичного цвета, как французы, как итальянцы. Не умеют сочетать коричневые костюмы и черные рубашки, как это мастерски делают парни в Лондоне. Освоили наши очень хорошо лишь костюмы серого цвета разных оттенков и черные. Покупают дорогие в бутиках мужской моды, но в результате все похожи друг на друга. Офисный стиль в скучных тонах.
А этот поджарый, как гончая, незнакомец в темно-синем костюме и ярком галстуке похож на тренера футбольного клуба первого дивизиона – этакого «Тоттенхэма» или «Ювентуса».
И баритон, произносящий латынь…
– Это наш сотрудник капитан Петровская Екатерина, – сказал полковник Гущин. – Думаю, она как раз и подойдет, мы ведь только что с вами вопрос о совместной работе обсуждали, коллега, о тесном взаимодействии. Я для такого взаимодействия своих орлов из управления пожертвовать не могу, у меня, сами понимаете, сейчас, в сезон отпусков, каждый оперативник на счету, а тут такое происшествие. А капитан Петровская как раз из тех, кто просто обожжжжжжжает, – гущинский голос зажужжал на низкой ноте, без всякого ехидства, почти ликующе, – неясное это ваше объяснять еще более неясным, окончательно нас всех запутывая, а потом благополучно распутывая дело, что не раз бывало и чему я личный свидетель. Так вот в полиции у нас таких людей мало, а потому я с болью в сердце отрываю ее от важной текущей работы…
– Федор Матвеевич, – Катя решила голос подать.
– Молчи, все уже решено. С начальником пресс-службы я договорился, то есть договорюсь, вот уже звоню ему, – Гущин, точно клоун в цирке, взмахнул мобильным в руке, действительно набирая номер в одно касание. – Отрываю ее от текущей работы в пресс-службе и вручаю ее вам, Август, и желаю плодотворного сотрудничества. Екатерина, это вот наш коллега из…
– Август Долгов из второго отдела Четвертого управления.
– Простите?
– Екатерина, это коллега из ФСБ. Ну, Четвертое управление! Никто никогда сюда к нам из Четвертого не наведывался. Бывали люди из Шестого управления, из семерки тоже. Но из Четвертого – нет. Слышал я, конечно, краем уха, что есть такое
– Нет, у нас другие задачи, – сказал Август Долгов.
– Понимаю. Вот, Екатерина, нам федерального спецагента прислали. – Гущин отложил мобильный, по которому только что собирался звонить. – Четвертое управление… это ж почти легендарные люди, так, на уровне слухов в кулуарах. Я вчера с вашими коллегами из ФСБ там, на месте происшествия, общался, но они… выпили они там из меня всю кровь, как вампиры. Обещали своего сотрудника прислать в помощь.
Август Долгов кивнул.
– И речь еще шла о научном консультировании. А я вот, откровенно говоря, не очень вчера ночью на месте происшествия понял, для чего нам какой-то консультант, – Гущин хмыкнул. – Итак, значит, формируем объединенную оперативную группу быстрого реагирования. Ну и чудненько. Вы, значит, из Четвертого управления, еще этот ваш ученый консультант, а меня вот будет представлять капитан Петровская из нашей пресс-службы.
– Ничего не имею против, – сказал Август Долгов. – Раз вы считаете, что полицейский криминальный журналист будет полезнее профессионального сыщика. Вам виднее, коллега. Но, естественно, капитан Петровская должна прямо сейчас дать подписку о неразглашении. Никаких статей, никаких публикаций. Никогда – ни сейчас, ни в будущем.
– Она вам сто подписок даст, – щедро посулил полковник Гущин.
Катя слушала этот диалог. Э, что-то тут… тон у обоих вежливый, елейный, а взгляды молнии мечут.
– Федор Матвеевич, я хотела…
– Сейчас-сейчас, конечно, нам поговорить надо предварительно, – Гущин засуетился. – Коллега, мы на минуту, только обсудим.
Он указал Кате – давай выйдем в приемную.
– Федор Матвеевич, в приемной вас ждет Ева Ершова, как она сказала, биолог, старший научный сотрудник.
– Вот чертова кукла… И эта уже здесь, – Гущин затравленно выглянул в приемную. – Сидит на диване. Прямо с утра обложили они меня, как медведя в берлоге. Екатерина, никогда тебя ни о чем не просил, а сейчас прошу – выручи меня.
– Хорошо, хорошо, но вы мне объясните только…
– Здравствуйте, – тоном Деда Мороза на елке для малышей пропел полковник Гущин, изображая на лице улыбку и подходя к сидевшей в приемной Еве Ершовой. – Простите, что заставил вас ждать. Полковник Гущин Федор Матвеевич.
– Добрый день, – Ева подняла голову, блеснув очками. – Мне среди ночи позвонил мой научный руководитель и сказал, что мне надо приехать в полицейское управление, что вам потребуются наши консультации.
– Спасибо, спасибо. А вы по специальности кто же будете? Зоолог, что ли?
– Биолог.
– Генетик?
– Да. Эпигенетик.
– А изучаете что? Микробов, ДНК?
– Микробы и ДНК разные вещи, Федор Матвеевич, – шепнула Катя.
– Я изучаю голых землекопов, – сказала Ева Ершова. – У вас будет возможность ознакомиться с моей работой при желании.
– Вот, наш сотрудник капитан Петровская Екатерина будет представлять меня и все наше управление уголовного розыска, – вещал Гущин. – Екатерина, молчи. Потом.
– Хорошо, я не против, – Ева Ершова бледно улыбнулась Кате.