Когда часы двенадцать бьют
Шрифт:
В комнату вошел огромный вальяжный котище, черный, как самая зловещая ночь, и с какими-то удивительными оранжевыми глазами. Аля взглянула на кота с уважением – масштаб его размеров впечатлял, в сравнении с Филиппом ее кот Вася казался жалким заморышем. Кот невозмутимо прошествовал к столу и запрыгнул на пустующий третий стул, словно намеревался принять участие в чаепитии.
На стенах в гостиной висели театральные фотографии Ангелины Ткаченко. Ее лучшие роли, ее лучшие годы… Огромный шкаф (Аля мысленно назвала его «чеховским») был доверху уставлен книгами, в
Чай просвечивал в тонких чашках, в вазочке застыли вишни («Попробуйте, Вера варит отменное варенье!»). Ангелина разломала нежный бисквит длинными нервными пальцами, и Аля обратила внимание на ее кольцо – первоклассный изумруд, настоящее сокровище. Внимание привлекла и брошь в виде золотого тюльпана, приколотая к жакету Ангелины. Это было винтажное украшение известного ювелирного дома.
– У вас редкая, патентная брошь, – не сдержалась Аля. – Такие были выпущены ограниченным тиражом, а сохранилось их совсем мало.
– Откуда вы знаете? – удивилась Ангелина.
Аля рассказала о своей коллекции. Актриса и, кажется, даже кот Филипп взглянули на Алю с уважением.
После чая Ангелина сама заговорила о пьесе, признавшись, что текст незнакомого ей автора Никиты Румянцева – единственное стоящее произведение, которое она прочла за последнее время.
– То, что мне обычно присылают, просто невозможно читать! Не говоря уже о том, чтобы сниматься в таком дерьме. А здесь, – Ангелина потрясла папкой, в которой лежала пьеса Никиты, – все же литература! Слушайте, а этот самый Румянцев – он вам кто? Любовник? Брат, сват?
Аля ответила, что Никита ей, в сущности, никем не приходится, и рассказала историю их знакомства.
Выслушав, Ангелина удивленно спросила:
– А почему вы ему помогаете?
– Потому что он – талантливый человек.
Ангелина буркнула что-то об Алином идиотизме, но беззлобно, напротив, даже с каким-то одобрением. Потом она надолго о чем-то задумалась. Аля терпеливо ждала, не решаясь вспугнуть тишину.
– Знаете, этот ваш Никита напомнил мне одного моего знакомого – минус сорок лет назад! В нем тоже горело пламя таланта. – В темных глазах актрисы мелькнула дымка светлейшей печали. Помолчав, Ангелина добавила: – Но хочу предупредить вас, моя дорогая, что с этими гениями опасно долго находиться рядом! Я согласна с одной весьма талантливой дамой, утверждавшей, что поэты – самые скверные любовники и что лучшие любовники – коммивояжеры. Мой вам совет – найдите себе коммивояжера.
Аля улыбнулась:
– Я уже была замужем за коммивояжером.
– И что? – прищурилась Ангелина.
– Сбежала от скуки. Так вы сыграете в нашем спектакле?
Ангелина усмехнулась:
– Ну и как вы себе это представляете?! Как я буду добираться до вашей дыры в моем-то возрасте?
Аля твердо сказала, что за актрисой будет приезжать такси и каждый раз после репетиции или спектакля отвозить ее обратно.
– Великая радость – трястись в такси! – проворчала Ангелина и обратилась
– Иди, матушка! – улыбнулась Вера. – А то совсем ты дома засиделась. Оттого и характер испортился!
Кот Филипп прыгнул Ангелине на колени и потерся головой о ее руку.
Погладив любимца, актриса вздохнула:
– Ладно, я согласна. Давайте попробуем. Только так – играть буду пока до Нового года, а там посмотрим.
– Конечно, – кивнула Аля, готовая от радости расцеловать и саму актрису, и ее кота, и компаньонку Веру.
– Еще пожалеете, что я согласилась! – пообещала Ангелина. – Я там наведу у вас порядок! Буду изображать королеву в изгнании и казнить всех своим несносным характером!
В конце февраля Аля вспомнила, что у Никиты скоро день рождения. Она спросила его, собирается ли он отмечать этот праздник. Никита только рукой махнул:
– Вряд ли. Я практически никогда не отмечаю свой день рождения. Вообще не люблю этот день.
– Почему?
Никита пожал плечами:
– Не знаю… Мне с детства казалось, что это какой-то неправильный день. Лишний. И потому что я родился в лишний день, и сам я какой-то… лишний.
– Перестань, Никита, не говори так, – огорчилась Аля.
Она была с ним категорически не согласна. Пусть двадцать девятое февраля – «лишний» день, но ведь это-то и прекрасно! Раз в четыре года у нас есть еще один, так сказать, дополнительный день! Ведь для чего-то он нам дан?! Можно прожить его как-то особенно – взять и осуществить свое давнее желание, на исполнение которого раньше не хватало времени, или вдруг завалиться в гости к старым друзьям, которых сто лет не видел, или засесть дома и за день проглотить прекрасный роман, о котором давно мечтал… Да мало ли что еще можно придумать?! Но у Али была другая задача – ей хотелось подарить этот день Никите. Все-таки это его день рождения…
Двадцать восьмого февраля Аля взяла с Никиты обещание, что он поступает в ее полное распоряжение на весь завтрашний день.
– Что ты задумала? – проворчал Никита. – Надеюсь, это не подразумевает сексуальное рабство?
– Дурак, – огрызнулась Аля. – Значит так, завтра ты должен быть готов к… шести утра!
– К чему готов? – испугался Никита, который вообще не вставал раньше десяти.
– Завтра узнаешь. В шесть утра я заеду за тобой. Чтобы был умыт, одет, причесан!
На следующее утро Аля заехала за Никитой на такси и вытянула его, ошалевшего, сонного, из дома.
– Куда мы едем? – обреченно спросил Никита, садясь в машину.
– Отмечать твой день рождения! – улыбнулась Аля.
…Суета вокзала, поезда… Никита шел за Алей, ничего не понимая, и только когда она подвела его к поезду и достала билеты, воскликнул:
– Алька, зачем нам в Питер? Ты с ума сошла!
Но у Али было другое мнение. И к тому же билеты на руках.
Уже в «Сапсане» Никита спросил: а почему Петербург? Аля показала ему язык:
– А почему бы и нет? Ты давно там был?