Когда герои падают
Шрифт:
Она дернулась, и металл врезался в ее плоть, кровь потекла, как рубиновая нить, по ее челюсти.
— Ублюдок, — рявкнул Мейсон, найдя в себе силы плюнуть в меня. Я вытер щеку легким движением пальцев. — Ты чертов ублюдок! Она не имеет к этому никакого отношения.
— Вообще-то имеет, — возразил я. — Она племянница Джузеппе ди Карло, того самого человека, который пытался поиметь Козиму и, следовательно, меня. Вы, ди Карло, в последнее время так сильно сунулись мне в задницу, пытаясь испортить мою сделку с картелем Басанте, что я подумал, что должен отплатить за услугу. —
Мейсон бился о грубые веревки, хотя они впивались ему в плечи и спину. Движение вскрыло старые раны, из-за чего его кожа покрылась красными слезами.
Я изучал его без эмоций. Психолог бы назвал это диссоциативным поведением. Они могли бы обвинить в этом одну из трех популярных школ криминальной теории, такую как Чикагская школа или теория напряжений, которая постулировала, что мои склонности коренятся в бедности, отсутствии образования или культурном давлении. Но я был выпускником Кембриджа по психологии, сыном одного из самых богатых пэров Соединенного Королевства.
Они могли бы объяснить это, используя теорию субкультуры, что я был привилегированным белым мальчиком, действующим вопреки общественным нравам.
Все они будут неправы.
Все просто.
Я был сыном злого человека.
Есть разница между плохим человеком и злым.
Плохой человек был развращен влиянием своего воспитания или окружения, людьми, с которыми он ассоциировался, и, возможно, выбором других людей, возвышанных над ним властью.
Злой человек — человек вроде моего отца Ноэля, родился другим человеком, чем большинство. Человек, естественным выражением которого было насилие, и чей моральный компас был не столько сломан, сколько вообще не сформирован. Человек, который думал и чувствовал только себя и свою потребность грешить.
Ноэль Давенпорт мог быть герцогом гребаного королевства, но он был преступником, социопатом-убийцей высочайшего уровня.
Неудивительно, что как его сын я сам стал преступником?
Конечно, именно Ноэль увез меня из британских пустошь, в которых я вырос, из благополучного общества моих коллег-эвыпускников по Кембриджу и сверстников до мрачных, изменчивых притонов безнравственности в южной цитадели итальянской мафии.
Но любому человеку было легко свалить вину за свой выбор на кого-то другого.
Да, Ноэль изгнал меня из Англии и лишил права по рождению стать богатым, скучным аристократом. Но это я решил прицепиться к преступному предприятию моего «дяди» Амадео Сальваторе.
Честно говоря, я любил жизнь. Я люблю получать от неё удовольствие. Секс, еда, чертовски хорошие вина и все эти эмоции только усиливались на грани опасности и страха, которые мое существование в подземном мире придавало жизни. Я жил каждый день, будто он был последним, и научился этому от своей матери.
Кьяра Давенпорт — итальянская красавица, которую Ноэль соблазнил переехать из Италии в холодные сырые земли Англии, где он пренебрегал ею, оскорблял ее, а затем, в конце концов, убил ее.
Вот так.
Вся моя история четко изложена. Мне было тридцать пять лет, со степенью психолога и работой, которая
Но пока я смотрел на борющегося Мэйсона, будто это могло бы освободить его сестру, у меня возникли опасения, когда в мои мысли проник высокий, ровный контральто [12] некоего адвоката — ледяной королевы.
Ты можешь без проблем избить человека или угрожать его семье, если он пойдет против тебя, но я была дочерью такого человека, и я была тем ребенком, которому угрожали.
12
Контральто — является одним из самых низких женских голосов широкого диапазона
Я зарычал на этот голос и загнал его до самых дальних уголков разума. Мне не нужен был осуждающий голос Елены Ломбарди в голове, призывающий меня еще больше испортить эту ситуацию. Это моя последняя ночь свободы перед тем, как меня привяжут к моей долбаной квартире, и мне нужно было, чтобы Мейсон Мэтлок сломался, как дешевый пластик.
— Не хочешь сказать мне то, что я хочу знать? — спросил я Мэйсона жестким голосом. — Или я должен сказать Адриано, чтобы он использовал этот нож на самых мягких местах, которые есть у женщины?
Мейсон яростно выругался на меня по-английски, настолько далеком от его происхождения, что не понимал, что итальянские проклятия намного превосходят.
— Ты бы не посмел.
Я приподнял бровь, затем быстро развернулся, нанося точный удар по его левой почке. Его дыхание сорвалось с губ, кровавая слюна разлетелась по моей черной рубашке.
— Я бы не осмелился сделать не так много вещей, — мрачно сказал я ему, когда он закашлял и пытался дышать сквозь боль. — И, Мейсон, любой человек чести сделает все, что в его силах, чтобы спасти жизнь невиновного любимого человека, si? (в пер. с итал. «да»)
— Да, — прошипел он, глядя на меня из-под вспотевших волос.
Я кивнул.
— Да, поэтому я должен сделать это с тобой и твоими людьми. Козима была в коме из-за ваших действий. И действия имеют последствия. Это твое, и если ты не скажешь мне, какого хрена ди Карло это спланировал, это тоже станет последствием для Виолетты.
Мейсон откинулся на веревки и тяжело вздохнул.
— Я мало что знаю.
— Шшш, почему ты не позволяешь мне судить об этом? — мягко предположил я.
Подойдя к тому месту, где сидели Фрэнки и Яко, я перетащил один из дополнительных металлических стульев по бетону с пронзительным скрипом, садясь напротив Мейсона. Вытащил пистолет из кобуры под мышкой и свободно зажал его между коленями, упираясь предплечьями в бедра, улыбаясь окровавленному лицу Мэйсона.
— Давай начнем с имен людей, которые стреляли в Оттавио, а?
Он замялся, не сводя глаз с тяжелого пистолета в моей руке.
— Я знаю только имя одного.
Я великодушно склонил голову.