Когда герои падают

Дарлинг Джиана

Я все еще могла вспомнить выражение полного шока на его лице, когда он машинально протянул руку, чтобы поддержать меня, когда мы столкнулись плечами в переполненном зале, и то, как его рот сложился вокруг моего имени, с большим вздохом, чем звуком.

Елена Мур.

Это была не моя фамилия и уже много лет. Ни разу с тех пор, как Симус исчез вскоре после того, как Козима уехала работать в Милан в возрасте восемнадцати лет. Каждый из нас — за исключением Жизель, по неизвестным мне причинам — решил взять фамилию матери, потому что мама всегда

была нашим единственным настоящим родителем.

Но пугало то, что он знал мою фамилию при рождении. Он казался еще более удивленным, когда я вырвалась из его хватки и повернулась в другую сторону, чтобы пройти по коридору, не подтверждая свою личность. В течение двух лет после этого он связывался со мной через офис, объясняя, что он «старый друг» Симуса и хотел бы пообщаться со мной.

Я ему так и не перезвонила.

Однако это не сильно его остановило. Он был юристом и в этом преуспел; мой отказ только усилил его возбуждение и превратил погоню в какую-то игру.

Но единственным выходом для меня было игнорировать его, что я и делала.

— Ну, когда мы ранее говорили, он дал понять, что вы знакомы. — взгляд Яры был оценивающим, когда ее взгляд скользнул по моим тщательно завитым волосам до плеч, по высокому воротнику замысловатой кружевной блузки и ярко накрашенных кроваво-красных губ. — Вы недавно расстались со своим партнером, если я не ошибаюсь?

Конечно, она не ошибалась. Яра знала обо всем, что происходило в фирме, а Дэниел, бросивший меня ради сестры, уже несколько недель был предметом сплетен у кулера с водой.

Тем не менее, я кивнула и слабо улыбнулась в ответ.

Она остановилась, по-видимому, обдумывая то, что, как я знала, она уже решила.

— Ну, поскольку мистер О'Мэлли, кажется, испытывает к тебе… любопытство, я думаю, было бы уместно, если бы вы лично подали наше ходатайство об исключении показаний.

Я моргнула, затем осмелилась высказать свое мнение.

— В надежде, что мои женские хитрости смягчат его?

Губы Яры сжались в подобии улыбки.

— Я считаю, что личное общение всегда лучше. Уходите после обеда, а затем загляните домой к мистеру Сальваторе, чтобы убедиться, что его электронный браслет правильно настроен.

Это рутинная работа, с которой мог бы справиться один из помощников юриста, но у меня возникло ощущение, что Данте Сальваторе клиент с высоким уровнем обслуживания, поэтому я не жаловалась. Мое участие в столь громком деле могло означать разницу в сокращении финишной черты партнерства в фирме с десяти до трех лет. У меня было бы преимущество перед коллегами в конкуренции за ведение дел, и это сделало бы имя Елены Ломбарди широко известным в кругах уголовного права.

Так что, я кивнула Яре и, не говоря ни слова, начала собирать свои бумаги, чтобы сложить их на стол в кабинете помощника.

Офисное здание прокурора США по Южному округу Нью-Йорка было старым и бетонным, обветшалым и устаревшим по сравнению с высоким небоскребом из стекла и хрома, в котором находились

три этажа «Филдс, Хардинг и Гриффит». Юристы внутри, как правило, не носили обувь за три тысячи долларов и сшитые на заказ костюмы, как мои коллеги, но они не были движимы денежным успехом, как мы, грешники, живущие в центре города. Они были героями юридической профессии, получая небольшие гонорары и в то же время, предпринимая шаги против крупных злодеев, которых нужно было устранить.

Какая-то часть моего сердца жаждала быть включенной к ним, быть хорошим парнем и героем, уничтожающим тиранов и хулиганов.

Вместо этого я встала на сторону нечестивых и незаконных, защищая гигантские компании и отдельных лиц, использующих свое богатство и престиж, маскируя собственное злодеяние.

Престиж и власть.

В некотором смысле я была не лучше, чем Данте Сальваторе и его компания.

Я сказала себе, что моя работа на общественных началах помогла уравновесить чашу весов. Каждый месяц я была волонтером в Bronx YMCA и жертвовала десять процентов своей ежемесячной зарплаты благотворительной организации по борьбе с домашним насилием в отношении детей.

Но в глубине души я знала правду.

Я была ребенком грешника, и грех был в моей крови.

Я была слишком горда, чтобы остаться незамеченной в своей профессии, слишком жадной, чтобы брать гроши, слишком завистливой, чтобы довольствоваться тем, что у меня было в любой момент времени, и была слишком возбуждена силой, чтобы позволить ей ускользнуть из моих пальцев.

Романтическая идеалистка и расчетливая ледяная королева — две стороны моей личности, которые часто подбрасывались, как монета, когда я сталкивалась с новым жизненным путем. Казалось, что последняя выиграла намного больше, чем первая.

Я хотела быть женщиной, которую называют героем, но большую часть жизни меня называли злодейкой.

Если достаточное количество людей будет относиться к вам как к злодею, вы им станете.

Поэтому, когда взволнованный помощник провел меня в офис О'Мэлли в США, я нацепила на лицо ледяную маску и приготовилась защищать права своего клиента-преступника несмотря на то, что это не давало мне покоя.

— Мисс Ломбарди к вам.

Как только моя фамилия была названа, я вышла из-за секретарши и встала посреди большого устаревшего кабинета с отслаивающейся штукатуркой, сцепив руки спереди за ручки сумочки Прада.

— Добрый день, мистер О'Мэлли, — холодно поприветствовала я.

Он едва взглянул на меня, прежде чем обратиться к своему помощнику:

— Спасибо, миссис Нанкиль. На этом пока все.

Я постаралась не возмущаться его халатностью, когда она закрыла за собой дверь, и Деннис вернулся к своей задаче за компьютером.

Негодование застряло у меня на языке, но я отказалась просить о внимании и просто скромно стояла, пока он заканчивал свою работу.

Закончив, он со вздохом откинулся на спинку кресла, сбросил свои очки в черной толстой оправе и скрестил руки на груди. Это был красивый взрослый мужчина, которого при других обстоятельствах я, вероятно, нашла бы привлекательным. А пока его поза невероятно раздражала.